FemTime Форум

Форум сайта FEM Time - все о сильных женщинах: борьба, драки, бодибилдинг
Текущее время: 28-03-2024, 12:47

Часовой пояс: UTC + 4 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 35 ]  На страницу Пред.  1, 2
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 14-05-2022, 22:43  
Не в сети

Зарегистрирован: 02-11-2021, 21:49
Сообщения: 38
Я проснулся от боли в паху, точнее болел член, до которого невозможно было даже дотронуться. Хотя это был не первый случай, когда я спал не один, но нынешний не шёл ни в какое сравнение с чем-то даже слыханным.
За окном царствовала темень.
Я стал вспоминать, куда положил часы, но вдруг увидел, что я находился не в своей постели, а рядом со мной лежала женщина. Впрочем, часы я увидел быстро – над телевизором горели ярко-зелёные цифры: была только половина седьмого, но я чувствовал себя совершенно выспавшимся и даже отдохнувшим, если не считать надсадную боль в паху, как будто там стёрли кожу.
«Уже спешишь?», - услышал я приглушённый голос. Симона накрылась одеялом до плеч, так что я воочию смог разглядеть её сложенные над головой мощные руки. Она насмешливо смотрела на меня. Я наклонился к её лицу, но Симона охватила меня рукой: «Не сейчас…Потом…» Я принялся гладить её другую руку, на которой тотчас же вырос неимоверного размера шар бицепса.
«Ничего себе у тебя ручищи…», - сказал я поражённый. Она улыбнулась: «Ты у меня тоже неплохой». И Симона пробежалась пальцами по моей руке от плеча до локтя, ухватила за бицепс и стала сжимать. Я поморщился: «Сейчас останется синяк. Как я на ковёр выйду?!» Она притянула меня к себе и коснулась моих губ. Я напрягся, но она только легонько коснулась их, проговорив: «Нельзя сейчас тебе отвлекаться, а то вставать не захочешь…». И тихо рассмеялась низким смехом, от которого по мне прошёл озноб.
«Ванную найдешь сам?», - спросила она: «там твоя высохшая одежда. Минут через двадцать позавтракаем и поедем.» Я всё-таки коснулся её губ, она не отвела их.

…Помывшись, я с удовольствием влез в тёплую выстиранную рубашку, натянул брюки. Боль, как от содранной до мяса кожи, на члене отдавалась в паху при каждом шаге. Я думал уже, как буду вечером тренироваться, но странным образом саднившая боль растворялась без остатка…
Уже на лестнице я не чувствовал ничего, что бы мешало мне ходить и даже резко поворачиваться.
Машина стояла во дворе. Симона, усевшись, открыла мне дверцу, и мы еще сидели, пока внутри нагрелось. Симона накинула лёгкое пальто на домашнее платье, на ногах тоже были лёгкие туфли. Увидев мой удивлённый взгляд, она рассмеялась: «Я тебя довезу, а сама снова залезу в кровать досыпать.»

Во время пути до института я украдкой разглядывал женщину, с которой провёл ночь, но почти не видел её тела. Она не подкрасилась, и её лицо несло отпечаток возраста, а скорее, усталости. Я заметил и подёрнутое лёгкими морщинами натянутое лицо, едва заметно отвисшие щёки и чуточку прищуренные глаза,
когда женщина вглядывалась в дорогу. Её тело, даже в пальто являло, после ночи проведённой с женщиной, ещё более резкий контраст с немолодым лицом. И ещё я заметил немало седых волос в гриве пшеничного цвета волос.
Симона, казалось, едва помещалась на кресле перед рулём, мощные бёдра напрягались под чёрным пальто. Несколько раз я коснулся голенью её икры, и меня точно пробивало током…

«…Тебе где лучше выйти?», - вывел меня из забытья низкий голос. Мы выехали на Аптекарский, как раз напротив Ботанического сада. Пока я соображала, Симона дорулила до здания института и свернула направо. Я взялся было за ручку дверцы, но женщина обвила мне лицо рукой и приникла к моим губам. Это походило уже на демонстрацию владения собственностью. В этот раз она легко поцеловала меня, не впиваясь в мои губы.
«Позвони, как закончишь…», - напутствовала меня Симона, и я выбрался наружу. Перейдя узкую улицу Профессора Попова, я оглянулся – «Мерседес» стоял всё там же, и женщина в светлом пальто смотрела на меня.

Во вторник отменили последнюю пару, и я провёл два часа в библиотеке, правда, больше вспоминая странную ночь с невидимой женщиной. Завтрака хватило надолго, но по мере того, как поступало время идти на тренировку, я стал ощущать, лёгкий голод. Я подумал, что можно было бы позвонить Симоне и напроситься к ней, но что-то меня останавливало. После прошедшей ночи у меня возникло ощущение, что меня превратили в пленника чужих желаний. Всё мое самолюбие, в том числе воспитанное и спортом, восставало против такого со мной обращение. Но в глубине души я млел от сладострастия, вспоминая мощные руки, которые вели меня к постели… И снова я представил подходившую ко мне мускулистую женщину, державшую в руке верёвку… Я постарался избавиться от наваждения, но против своей воли сравнивал себя с женщиной, оказавшейся сильнее меня.

Я решил не звонить Симоне и пошёл на тренировку, приехав на улицу Халтурина незадолго до пяти часов, чтобы не столкнуться случайно с женщиной. В этот раз я был собран, что даже Ермакович повеселел, убедившись, что связка с броском обвивом и переводом в патер отработана почти что идеально. «Только не суетись,», - напутствовал меня тренер: «Вышел спокойно, дёрнул и тут же подскок. А ноги у тебя сильны, вытащишь, хотя бы он на карачках будет выходить перед тобой.» Такая уверенность в моей силе вдохновила меня, и я перестал ощущать неполноценность, когда, нет-нет, да вспоминал захват Симоны ночью, перед тем, как она привела меня в постель.

Спустившись к вахте на выходе, я заколебался, увидев телефон-автомат на стене, но, пересилив себя, прошёл мимо. Но на улице сомнения вновь охватили меня – звонить или нет?! Но я всё ещё ощущал некоторое унижение, несмотря на то, что провёл ночь с женщиной. Сомнения возникали почти ото всего: от того, что на была намного старше меня, на её покровительственный тон. И даже то, что я вошёл в неё, не давало удовлетворения, потому что инициатором сближения стала она. Просто мои желания были ещё непонятны мне самому, и я не был настолько опытен, чтобы пройти путь от желаний до свершения их. Но я уже был воспитан, что мужчина должен оставаться ведущим в такого рода делах.
С такими сумбурными мыслями я ехал домой и снова вышел на конечной. И снова я пошёл пешком, оставаясь в мыслях был где-то далеко.
Родители не удивлялись моему отсутствию накануне, да и вид мой – то ли мечтательный, то ли рассеянный – говорил сам за себя. Я засел в своей комнате, не захотев посмотреть даже новости. Впрочем, и чтение не задалось: я просидел над раскрытой первой попавшейся книгой часа два, но думы мои были не со мной.
Когда движение в квартире прекратилось – родители улеглись – я выбрался в прихожую. Телефон стоял наготове – всего-то надо было снять трубку и набрать номер, но ощущение тревоги остановило меня. При том я не совсем понимал, что именно меня тревожило: то ли загадочность происхождения женщины, то ли не вполне ещё улегшееся чувство униженности. Кроме имени, я не знал ничего о своей странной знакомой. Хотя, как её теперь можно было бы назвать – любовницей, подругой, просто знакомой?! Не годилось ни одно из этих определений. И снова передо мной, будто наяву, начала выходить из тумана огромная мускулистая женщина в набедренной повязке…
Этот образ давно уже, неосознанно, волновал меня. Всякий раз, как я видел крупных женщин с сильными ногами, жар проносился через меня, Как-то раз я поймал себя на том, боясь признаться самому себе, как вдруг сладкая истома охватывала меня, когда я представлял, что большая женщина берёт меня со спины за руки. Я даже не думал о том, хотел ли я обязательно войти в неё – просто само прикосновением крупной женщины, возможно и сильнее меня, приводило меня в экстаз… А Симона, как я уже увидел её мощные, больше напоминавшие мужские, руки, явно относилась к таким женщинам. Я даже ещё не успел осознать, что входил в неё – настолько всё случилось неожиданно для меня. Я хотел примирить в душе желание обладать женщиной и желание, чтобы женщина проявила свою силу. Мне даже хотелось сопротивляться ей и быть ею побеждённым, независимо от того, чем завершится поединок.

Я лёг, но продолжал ворочаться, не сразу, исподволь, подобно тому, как постепенно гнётся ветвь под сильной рукой, допуская, как меня побеждает женщина. И тут я сделал первое открытие: женщина должна быть мускулистой и сильнее меня. И это странное желание вконец примирило меня с самим собой, точно открылась дверь и впустила необычного, но втайне желанного гостя… И за этим в меня ворвался целый каскад видений: мускулистая женщина-палач в набедренной повязке, пытавшая меня…Я мог только представить себе тело, но чаще всего это было мужское, увенчанное женской головой, что не создавало какого-то диссонанса в образе…

Удивительно, что, проворочавшись почти всю ночь, я встал свежим. Это убедило меня в том, что душевное согласие с самим собой укрепляет тело не меньше отдыха. С души спадала неестественная ноша, высвободив силы телу. Единственное, я не знал, стоило ли искать встречи с Симоной, так необычно пересёкшей мне путь, после чего освободилась душа, став той, какой было создана. Оставалась опасность, чтобы о моей странной склонности не знали окружавшие. Хотя, я был уверен, что я был далеко не одинок в своих грёзах.
Вспоминая встречи с Симоной, я наяву почти услышал не совсем правильно произнесённое ею слово, причём произнесённое явно не как оговорка. Да и во многом нездешний вид женщины, её состоятельность, вхожесть в круг совсем далёких от меня людей навевал меня на подозрения или, скорее, удивление от того, что мы встретились.

Бодрым я приехал в институт. День был занят в соответствии с расписанием – не выпала ни одна «пара». Выходя из первого корпуса, я раздумывал, как провести почти 3 часа до тренировки, и потому не стал садиться на автобус, а двинулся не спешно вдоль решётки Ботанического сада к Карповке. И вдруг увидел стоявшую тёмно-зелёную машину, удивительно напоминавшую что-то знакомое. Но долго удивляться не пришлось: замигали, как только я подошёл ближе, фары - пригнувшаяся Симона смотрела на меня.
Под любопытными взглядами я забрался на переднее сиденье, и Симона, в сером замшевом пальто, с шарфом, наброшенным на плечо, в тонких кожаных перчатках наклонилась и поцеловала меня – и опять вызывающе демонстративно. Наверняка меня успели разглядеть знакомые по институту и просто приглядевшиеся за два года.

«Ну как сегодня спалось? Отдохнул?», - голос Симоны звучал насмешливо, но ноток обиды я не услышал в нём. Я инстинктом понял, что женщина прекрасно представляла себе мои состояние и ощущение после совместной ночи и ни словом или жестом дала мне почувствовать. Она встречала меня, точно мы заранее договорились, и мои подозрения рассеялись в тот же самый миг. Было радостно от того, что меня встретила женщина, безразлично, на сколько она была меня старше.

Охваченный восторгом, который я попытался скрыть, встречи, я не обманывался насчёт того, была ли мне так уж безразлична внешность женщины. Я помнил, как мои руки были завёрнуты за спину и как меня вела огромная женщина, имевшая могучее тело, от которого я успел увидеть лишь икры и руки. Просто женщина, которая бы разрешала войти в неё, меня бы уже не устроила. И снова в видении на миг возникла подходившая ко мне мускулистая женщина…
Нужды объясняться не было, и я ответил:
«Очень хорошо выспался. А вчера и отлично потренировался.» Симона улыбнулась: «Успеешь взять чистую одежду? Не ходить же в одном и том же каждый день?!» Я не сразу сообразил: «Так надо домой заехать, могу опоздать….» Симона рассмеялась низким смехом, от которого меня прошиб озноб: «Ой, какой смешной…» Я не стал переспрашивать, а только назвал адрес, и мы тронулись в путь.

По дороге мы почти не разговаривали. Симона время от времени бросала на меня взгляд в верхнее зеркало и затаённо улыбалась. Я же боролся, стараясь отогнать не вовремя подходившую ко мне мускулистую женщину, отчего лицо моё, не переставая, пылало. К этому добавилось и тепло в салоне автомобиля. Симона, поглядывая иронически, только посмеивалась. Я был ей понятен с ног до головы.

Она вела машину уверенно. Её большие руки в чёрных кожаных перчатках лежали на руле, одна рука время от времени бралась за рычаг между передними сиденьями, а несколько раз рука, будто по ошибке, ложилась мне на бедро. Я накрывал своей ладонью, и женщина мягко высвобождала, не сразу, руку и вновь бралась за руль или переключатель скоростей…
Буквально через полчаса мы долетели до моего дома. Симона остановилась в сотне метров, не доезжая.
Мне не потребовалось и десяти минут, чтобы скатиться по лестнице с двумя чистыми рубашками и парами носков. И снова, когда я забрался на сиденье, Симона прикоснулась ладонью к моей щеке, осторожно притянула меня к себе и поцеловала. На этот раз её губы ненадолго впились в мои…Я выдохнул, и увидел её внимательные серые глаза…

Сидя в машине, я не спрашивал, куда мы ехали. Рука Симоны всё чаще оказывалась у меня на колене или бедре. Иногда она придвигала её ближе к паху. Моё бедро напрягалось, и пальцы Симоны обхватывали на миг мою ногу. Я поглядывал искоса на неё, она улыбалась, не поворачиваясь ко мне…

Симона направила машину к чёрным воротам справа от парадной и погудела. Ворота раскрылись.
Двор был пуст.

Так не хотелось вылезать из тёплой машины на мороз. Более того – я боролся со своим желанием остаться с женщиной и необходимостью идти. К тому же я рассчитывал на то, что меня покормят. Я пересилил себя и сообщил, когда мы уже стояли перед дверью в квартиру с цифрой «пять» над дверью: «Симона, мне через час выходить – спорт не ждёт.» Женщина наклонилась и тихонько поцеловал меня в щёку: «Такой умничка. Я тебя не стану расслаблять, конечно, дело прежде всего…»

Дверь захлопнулась за ней, и мы погрузились в темноту. Я не успел сделать и шагу, как мои плечи были притянуты сильными руками, и жаркие губы безошибочно нашли меня…
Меня высасывали, как в самый первый раз и до того, как привели в постель и в постели – так, что я чуть было не терял сознание. Но, когда я положил руки ей на талию, поцелуй оборвался, и зажёгся свет….
«Не спеши…», - прошептали вблизи меня. Я подчинился и последовал за Симоной.

Мне особо есть не хотелось, разгоревшийся жар не давал и думать о еде, но Симона заставила меня выпить кофе и съесть несколько бутербродов.
Время, от момента, когда мы вступили в коридор, неслось с фантастической скоростью. Мне казалось, что прошло не больше двадцати минут, но минутная стрелка подобралась к без четверти пять. Я засобирался. «Чистую одежду только не унеси с собой», - услышал я насмешливый голос.
«Ой, точно», - спохватился я и выложил мешок. Симона пошла проводить меня до двери. Я оделся и, будто невзначай, обнял Симону, вызвав у неё снова смех:
«…Не суетись, Георг, всему своё время». Она открыла дверь. И внезапно обняла меня и поцеловала тем же высасывавшим до дна поцелуем, длившимся всего один миг. После чего оттолкнула меня и прошептала: «Иди. А потом позвони, как закончишь».
Я оглянулся – Симона внимательно смотрела на меня, огромная, с открытыми чуть ниже колен ногами, в маленьких, не соответствующими её росту туфельках-лодочках.

Все были довольны. Тренировка прошла в темпе, на этот раз без отработки – только интенсивная разминка и борьба в спарринге -четыре схватки в боевом, как на соревнованиях, темпе. И закончили чуть пораньше, так что лишние двадцать минут душа позволили полностью восстановиться.
«В четверг отдыхаем», - объявил Ермакович: «в пятницу в одиннадцать прикидочное взвешивание. Взвешивание окончательное в пятнадцать. Не опаздывать – стадион «Динамо»…» Все присутствовавшие загомонили, Борька Фомиченко, соперник по категории, пожал мне руку на прощание: «Ну, Жора, встретимся…» Мы не сразу разошлись, еще разговаривая у парадных дверей.

Симона отозвалась сразу. Голос её казался тревожным: «Георг, ты где был так долго?» Я посмотрел на часы – всего-то двадцать пять минут восьмого. На улице царила полная темень, пробиваемая уличными фонарями, да светившимися вывесками магазинов. Удивительно, что свет из окон казался далёким и неярким. Вообще-то я закончил почти в то же время как и всегда, но не стал оправдываться: «Иду уже. Как ты у меня?» И тут меня пробила испарина, как только я услышал голос женщины: «Я так по тебе соскучилась…» Без лишних слов я быстро зашагал к дому.

Она не стала целовать меня в коридоре. Более того, она зажгла свет и повесила мою куртку, заметив: «Георг, тебе надо носить пальто, тёплое, а не какую-то детскую курточку.» Я покраснел, а Симона осмотрела критически мою верхнюю одежду: «Пойдём вместе, я помогу выбрать тебе пальто.» Я ухмыльнулся, но Симона голосом, не терпящим возражение, постановила: «Никаких отговорок. Тебе с твоей фигурой носить надо самое лучшее, а ты ходишь, чёрт знает в чём.» Меня отчасти задело её замечание, но упоминание о моих физических достоинствах подсластило честолюбие. Я двинулся по коридору, и она взяла меня за руку и по дороге прижала к своему бедру, и от заигравших под моей ладонью мышц точно озноб охватил меня…
В комнате, где мы ели вместе в первый мой приход, уже был накрыт стол. Симона погнала меня мыть руки и, когда я пришёл, на столе появилась бутылка светлого вина.

…От выпитого вина, тепла, необычно вкусной еды меня разморило. Сказалась и усталость, не сразу подкравшаяся после весьма подвижной тренировки. Работал телевизор, но, как и в прошлый раз, на иностранном канале. Симона иногда прислушивалась, раза два пожала плечами, но не отвлекалась от меня. Я не знал, как себя вести, если предлагали вино. В нашей молодой компании бывало проще: если откажешься, то никто бы не стал переживать, и твою порцию моментально бы поделили. В более взрослом обществе я как правило бывал вместе с родителями, так что всего-то нужно было следить, как вёл себя отец. В данном же случае я помнил, что нельзя нарушать спортивный режим, но не хотелось и совсем выглядеть диким. А потому я ограничился двумя неполными рюмками. Это вино было неведомым мне доселе и необыкновенно лёгким - судя по этикетке, французским. Я повертел бутылку в руках.
«Бордо», - услышал я, но мне название ничего не сказало. И снова Симона рассмеялась, но теперь мне хотелось слушать её низкий смех снова и снова.
«Какой ты ещё дикий…», - смеялась Симона: «вроде такой непростой, и имя необычное, но дикий…» Я не обиделся на и залпом допил из рюмки, вызвав у женщины новый приступ смеха: «Георг, дорогой, ну не пьют же так вино, да ещё и «Бордо», как водку…» Я ответил: «Я человек простой…» И снова мой ответ породил смех: «Ну, если простой, тогда тебя надо воспитать…» Я только ухмыльнулся:
«Хе-хе, я здоров, меня трудно перевоспитать…» И Симона, как уже не раз делала, чуть наклонив в сторону голову, будто разглядывая меня издалека, сказала с расстановкой:
«Помнишь ту картину в Эрмитаже?» Меня обдало жаром, как только я увидел её внимательные глаза: «Да. Помню…» И тотчас же откуда-то из тьмы на меня пошла, медленно раскачивая бёдрами, мускулистая женщина с верёвкой в руке…
Мне почудилось, что и Симона тоже увидела эту женщину, потому что взор её остановился, она медленно приподнялась и направилась ко мне…

Я чувствовал, что она остановилась за моей спиной. Её ладони вкрадчиво легли на мои плечи. Пальцы заскользили с плеч вниз, вдоль моих рук…И вот меня ухватили, и вверх меня потянула сила, которой я не мог сопротивляться. Стул сдвинулся в сторону, и меня прижало к твёрдому тёплому телу. Я чувствовал, как в мои ягодицы ударяют напрягающиеся бёдра. И снова пальцы проскользнули вниз по рукам и руки мои потянуло…Меня держали, заведя мне руки за спину. Жаркие губы дотронулись до моей шеи, от поцелуя защекотало, я начал потихоньку крутить головой, но руки зажимали сзади, а губы не отставали от шеи…

…Меня медленно развернули, и живот прижало к её животу, состоявшему из твёрдых и живых кубиков… К моим губам приникли жадные губы и начали высасывать меня, чуть не вырывая язык, заполняя мне рот…Я положил руки на крутую талию и стал спускаться ниже, к бёдрам, которые тотчас же стали напрягаться и играть под моими пальцами… И тут я перебрался ниже и назад… Под моими руками точно взорвалось – круглые, твёрдые ягодицы неистово сокращались, увеличиваясь и опадая под моими нетерпеливыми руками…А губы мои уже не чувствовали ничего – в них впились жадные жёсткие губы женщины…
…И вдруг всё оборвалось. Мы, будто нас оттолкнуло, отступили друг от друга, оба, одновременно шумно выдохнув…
Симона взяла меня за руку и потянула за собой к двери.
Мы вошли в ту самую комнату, где хранились странные предметы. Но в этот раз в комнате стояла и низкая кровать, больше похожая на деревянную раскладушку. Симона отошла и выключила торшер. Только слабый свет струился сквозь плотные шторы.
Меня вдруг нагнули назад спиной, ногу мою обвила толстая плотная нога, удерживавшая меня, при этом я опускался всё нижу…И вот я коснулся спиной ложа, покрытого мягким матрацем. Нои ноги тоже оказались на ложе, и ещё через несколько мгновений я был придавлен тяжелым мускулистым телом, одетым в тонкий шёлковый халат, под которым ходили, напрягались и вздувались мышцы…И опять ко мне прильнули жадные губы, а ноги обвили ужасающе мощные бёдра, постоянно игравшие и то отпускавшие меня, то сдавливавшие. Под спину и ниже забрались руки и сильные пальцы мяли, щипали, выворачивали мои ягодицы…Мои руки наконец смогли коснуться спины, которую разделяла глубокая ложбина…И вот под моими ладонями могучие мускулистые ягодицы, от движения которых я едва не потерял сознание…

«…Я всегда хотел, чтобы меня пытала мускулистая женщина…», - неистово шептал я в ухо Симоне, которая тихо смеялась, тиская мои ягодицы и бёдра. Она всё сильнее прижималась грудью ко мне, чуть ли не вдавливала мою грудь вовнутрь. Я, цепенея от восторга, шептал с нараставшим исступлением:
«Ты меня хочешь пытать?.. Связать и поднимать на дыбе?..» Её низкий голос, казалось, заполнял меня всего: «Да…Я свяжу тебя...Очень крепко, что ты не вырвешься…И потом я начну тебя пытать…»
«Как?.. Говори…»
«Я поставлю тебя на колени и встану тебе на ноги…»
«Да! И чтобы на тебе была только одна узенькая набедренная повязка…»
«Да! Ты ведь хочешь видеть, как я играю ягодицами?..»
«Да…Ты отойдешь, а потом медленно подойдешь ко мне, с верёвкой в руке…»
«…И потом я тебе крепко свяжу руки…» Я будто горел от нестерпимого жара, слушая её голос…
«Но пытка это награда…»
«Ты не будешь меня пытать?»
«Потом…Сначала ты в меня войдешь…Ты ведь уже знаешь, как это делать, мой Георг?», - она тихо смеялась. И меня снова охватил с ног до головы жар…
«Сначала мыться, и ты наденешь то, что я тебе давала…»
«Где голая попа?» Она засмеялась: «Это называются стринги..Здесь такого не знают, но в этом ложатся спать..»

Мы продолжили неистово целоваться, в полной темноте, но вот она отняла губы от меня. И вскоре мы встали. Зажёгся свет, ослепивший нас обоих – Симона зажмуривалась, как и я, а потом, взяв за руку, повлекла меня за собой и вывела к душевой с невиданной нигде больше такой ванной.

…В этот раз я без всякого смущения надел забавные полутрусы, как я для себя их назвал. И даже повертелся перед зеркалом, с удовлетворением оценив своё тренированное тело. Меня внезапно заинтересовало, как Симона, женщина, смогла достичь такого тела, которое нелегко развить и спортсмену-мужчине?! Я не был уверен, прилично ли задавать такой вопрос. Как, впрочем, и вопрос, откуда она сама.
Когда пришла Симона, я, уже навертевшись, и, придя в хорошее настроение, улучшенное вином и сытным ужином, надел белый махровый халат.
«Ну как сегодня?», - спросила Симона, притянув меня к себе и проведя руками по моей спине: «Долго крутился? Как стринги, хорошо сидят на тебе?» Я хотел достать её губы, но она уворачивалась и, смеясь, заметила: «Надо, чтобы борцы в таких выходили бороться…» Мне стало смешно и я усмехнулся:
«Лучше пусть в таких борются женщины. Чем тяжелее категория, тем уже трусы…»
«Тогда лучше вообще не бороться, а просто показывать себя.»
«…А ещё лучше бороться мужчине с женщиной. В таких узких трико женщина победит сразу…» Симона легонько хлопнула меня по губам: «Ну, мой развратный Георг. А такой был тихий и всего боялся…» Я покраснел, вспомнив, что шептал ей на ухо.
«Вообще-то я нормальный…» Симона рассмеялась от души: «Ох, знали бы твои родители, какой ты тихий омут…Но я так обожаю, что ты говорил мне. Оказывается, надо только выключить свет и тогда всё можно узнать. Даже и пытать не нужно». При этом меня снова, в который уже раз, бросило в жар. Симона тихо засмеялась: «Я вымоюсь, а ты подожди в той же комнате, что и вчера…». И она приникла губами ко моим, и только я захотел проникнуть языком ей в рот, как она вытолкнула его, тихо засмеялась и уплыла в ванную. Её икры играли, когда она шла, так что мой член начал выпрямляться сам по себе. И снова мускулистая женщина в повязке начала выходить из мрака камеры ко мне…
…Я включил телевизор и лёг на деревянное ложе, или раскладушку, и прислушивался к тому, что доносилось из соседней комнаты…

…Я не услышал ничего, но увидел - и мой член мгновенно отвердел: в комнату медленно вступила огромная женщина, показавшаяся мне вначале голой. Но вскоре я различил на ней похожие трусы, что были на мне, но красные, с едва заметным пояском и очень узкой полоской, обтягивавшей её чресла. Грудь, точнее соски, была закрыта узким бюстгальтером на таких же тонких ремешках. Волосы были собраны в узел. Женщина входила огромная и высокая…
Но я по-настоящему был ошеломлён тем, что увидел на теле женщины – это были лоснившиеся, бугрившиеся мышцы везде, куда ни попадал взор. Огромные бицепсы катались на руках. Широкие плечи, казавшиеся согнутыми из-за мышц, покрывавших их. Пресс, собранный в играющие кубики. Такому прессу мог бы позавидовать не только я. Грудные мышцы, нависшие над сосками, походившие больше на латы, постоянно дёргавшиеся, сжимавшиеся и разжимавшиеся. Бёдра, пожалуй, в обхвате превосходили мою грудь, вздувались при каждом касании ступни пола. Так же взбухали и икры, теперь, при открывшихся бёдрах, казавшиеся вполне соразмерными. Спереди была видна только внешняя линия ягодиц, да впадина как раз за бедром…
Ко мне подходила та мускулистая женщина, которую я тщился себе представить. Теперь же в этом отпала нужда. Я почему-то представил себя, как такая женщина пытает меня, а я не могу оказать ей никакого сопротивления, и она заводит мне руки за спину и связывает меня очень крепко и поднимает над полом на верёвке…
Мой член выпрямился и его едва сдерживали диковинные полутрусы, «стринги». Симона приблизилась ко мне вплотную и положила мне руки на плечи. Её могучие руки оказались настолько тяжёлыми, что я едва не согнулся. Симона неторопливо сняла с меня халат, увидела мой вставший член и притянула меня к себе...

Она сжимала меня руками, придавив к своему напрягавшемуся мускулистому телу, похожему, если не превосходившему его, на тело Геракла. Не говоря ни слова, она склонилась ко мне и снова начала высасывать мне губы. Рука её скользнула мне на ягодицы и стала мять их и прижимать к себе. Я напрягался изо-всех сил, но женщина тихо смеялась и только прижимала к себе ещё сильнее. Её бедро выдвинулось вперёд, и Симона почти что посадила меня на него. Под моими чреслами ходили и бугрились огромные мышцы… Её губы целовали и засасывали мне шею, плечи, а иногда она покусывала уши и держала меня за руки…
Женщина опустила бедро, развернула меня к себе спиной и завела мои руки за спину. Сначала Симона взяла меня за локти, захватила их своими огромными бицепсами… Потихоньку стала перехватывать руки всё выше к запястьям, от чего я сгибался всё ниже. Симона вдвинула мощное бедро мне между ягодиц, а вторым обвило мою ногу спереди. Удерживая меня ногами, женщина задирала мне руки, я сгибался, стонал, но она тихо смеялась и продолжала сгибать меня всё ниже. Так что скоро мог видеть только пол и её ступни и искры…
Внезапно Симона отпустила меня, я с трудом выпрямился. Симона отошла к стойке, которую я успел уже обследовать, и подходила ко мне с верёвкой в руке…Прямо как та женщина-палач в моих видениях…

И вот Симона снова стояла сзади меня. Она завела мне руки опять за спину и не успел я опомниться, как женщина связала меня. Её руки обхватили меня и стали сдавливать и прижимать к её животу. Одновременно её игравшие могучие бёдра вжимались в мои ягодицы. Я вырывался, ёрзал, ворочался корпусом, но я оставался беззащитной жертвой в руках мускулистой женщины-палача…
Погас свет, и меня в полной темноте повели через комнату. Я чувствовал, как моих ягодиц касается то колено, то бедро. Мы вошли в спальню, и меня подвели с кровати и развернули.
Я стоял со связанными руками перед Симоной, а она, захватив моё бедро своим, на самом краю перед кроватью, сжимала меня руками, одна из которых мяла мне ягодицы, а вторая, придавливая спину, смещалась к плечам и снова вниз. Её губы не выпускали моих, и вдруг мой язык оказался между её губ, вытянутый из моего рта…
Я мягко опустился спиной на постель и не успел даже и пошевелиться и принять более удобное положение, как был придавлен тяжким телом, извивавшемся на мне. Бёдра оказались захваченными, и руки Симоны мяли и стискивали мне из-под низу ягодицы. Я напрягался из-всех сил, но мощи женщины сопротивляться не мог. И вот мои икры легли на её икры, непрестанно напрягавшиеся… Её руки выгнули меня кверху, приподняв под поясницей, и почувствовал, как с меня стягивали трусы, и мой член вырвался на волю. Потом дёрнули за верёвку, и мои руки оказались свободны…Она повернулась вместе со мной, и я оказался лежавшим на ней сверху. Теперь мои руки охватили её талию, подлезли под тонкую резинку. Симона приподнялась, потянула…Моя крайняя плоть, пребывая в исступлении, нашла мокрое отверстие и принялась понемногу проникать в женщину, и в какой-то момент я почувствовал, что достиг дна. Но мой член не был погружен полностью. Я давил вниз, выгибая спину и потихоньку опускаясь, но женщина, когда я встречал препятствие, начинала тихо стонать, и тогда я снова вынимал член и потихоньку поднимался, высвобождая свою крайнюю плоть…И вдруг член набух и исторгся в женщину толчками горячей жидкости…

…Я нащупал мускулистую ногу под одеялом, и у меня стал отвердевать член. И снова я оказался на женщине, вводя крайнюю плоть в мокрое жаркое лоно…Мощные ягодицы сокращались, точно хотели выпрыгнуть из моих рук, и мне стоило огромных усилий сдержать извержение из исступлённого члена, когда ягодицы приобретали крепость металла и вдруг начинали опадать мне на ладони…Её губы искали мои, и как только язык её стал забираться через мои губы мне в рот, мой член начал исторгать жидкость… Симона сжала мои бёдра и тело её выгнулось…


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 14-05-2022, 22:45  
Не в сети

Зарегистрирован: 02-11-2021, 21:49
Сообщения: 38
…За окном стояла темень.
Женщина спала, подоткнув ладонь под щёку, и повернувшись ко мне. Я тихонько стад целовать её лицо, и спустился с лица на шею, на плечи...Откинул одеяло до пояса и повёл губами по груди, животу, разделённому на квадратики…Симона потянулась и открыла глаза…
«Ах, мой Георг, ты не опоздаешь?» В её голосе я услышал нежелание покидать тёплую постель, но только обрадовался возможности поехать в институт одному. Мне потребовалось что-то в себе понять, особенно после ночи откровений, которых я себе ещё не позволял. Поэтому я ответил:
«Мне сегодня не надо на тренировку. Ты поспи, а я доберусь сам до института» Симона хрипловато, спросонья, рассмеялась: «Боишься, что тебя увидят помятым и со старой женщиной?» Я покраснел, потому что не мог не согласиться с некоторой правотой в её словах, но постарался вложить как можно больше удивления: «Ну кто там будет смотреть, с кем я приезжаю?!» Симона приподнялась на локоть и, подперев лицо ладонью, смотрела на меня.
«Ну я-то заметила, как глазели, когда ты выходил из машины. Наверное, гадали, кем я тебе прихожусь?!», - и Симона придавила мне пальцем нос. Я перехватил её руку и прижал к своей щеке. Она тихо смеялась: «Георг, а ты уже умеешь, когда надо, не слушать…» Она притянула меня к себе и коснулась губами моих губ.
«Всё-равно ты такой у меня сладкий и молоденький, и я бы тебя связала, чтобы ты никуда не ушёл…» При её словах моя крайняя плоть дёрнулась и начала расти. Симона протянула под одеялом руку, взяла член и тихо начала приговаривать: «Какой непослушный…Ну полежи пока, успокойся до вечера…» Я приник к Симоне, рука моя поползла вниз вдоль её спины, но женщина лежала спокойно, ни один мускул на ней не напрягся… «Георг, а ты, оказывается, какой развратник…Но не сейчас. Тебе надо идти учиться…» После этих слов моя крайняя плоть опала.

Я отправился голым в душ.
«Там найдёшь во что тебе одеться…», - раздалось из-за спины. Зажёгся неяркий свет – ночник, что стоял со стороны Симоны на тумбочке.
Симона, закрывшись одеялом по шею, прищурившись, разглядывала меня.
«Ох, какой ты у меня сладкий…», - вновь услышал я.

Стоя под горячей струёй, я уносился в перипетии прошедшей ночи с женщиной. Отчасти я чувствовал неловкость – то ли из-за излишней откровенности, то ли из-за того, что Симона сделала со мной – и не мог понять, насколько я был самим собой. Но эти мысли затмились заботами о том, что надо было не забыть взять в деканате разрешение на пропуск завтрашнего дня – то, что придётся отсутствовать с самого утра и не стоило рассчитывать посетить хотя бы одну пару, было ясно с самого начала. Иначе беготня по городу привела бы к лишней трате сил, что я уже на себе испробовал в прошлом году. Конечно, если бы Симона подвезла меня, то это бы не только сэкономило время, но и силы. Просить Симону об одолжении я не хотел, несмотря на проведённые с ней ночи, полные необычных для меня саморазоблачений. Я даже не был ещё уверен, что проведу следующую ночь в её постели, а потому решил дождаться, пока она сама не скажет про свои планы.
Чистая рубашка висела в комнате, в которую я вышел из душа. Тёплая вода сняла утомлённость, которую я чувствовал, придя в душ. Наверное, стоило бы как-следует выспаться перед соревнованиями, но одновременно тело жаждало и объятий и любви.

Симона будто читала мои мысли: «Тебе ведь сегодня надо отдохнуть?! Когда у тебя заканчивается учёба?»
«Как обычно – в половине второго. Но мне надо будет ещё получить освобождение на пятницу. А до нашего деканата идти минут пятнадцать…В общем не меньше часа ещё.» И тут же всё само собой решилось:
«Как управишься, позвони – я приеду туда же…» Я, натягивая брюки, кивнул, обрадовавшись про себя, что не надо было думать, где ночевать сегодня…Но Симона узнала и про это, что пронеслось мимоходом в моей голове: «Георг, ты позвони только родителям. А то подумают, что их дитя унесла злая волшебница…» Она засмеялась всё тем же низким смехом, искоса разглядывая меня. Не успел я ответить, как она спросила: «Наверное, не сказал им, с кем ты сейчас?» И снова её лёгкий смех. Я буркнул: «Они догадываются, сами взрослые».
«А, если бы узнали или увидели меня?!..» Я не знал, что и ответить. Симона ответила сама за меня: «Наверное, бы подумали, что за развратная женщина забрала их сына…» Я снова покраснел, но наконец смог найти хоть какие-то слова: «Я же не знаю, как у них было. И вообще это моё дело…» Симона всмотрелась в меня:
«Ты прав – не надо знать о предпочтениях своих родных и близких. Иначе слишком много необычного откроется…»
«Ну да. Как у меня». Симона улыбнулась: «Думаю, что они догадываются о твоих предпочтениях…» Я чуть было не взорвался, но женщина примирительно сказала: «Всё, не буду, не буду…» Но она не смогла меня обмануть - глаза её смеялись, и она всё-таки договорила до конца: «А ты всё-равно такой сладкий. Кожа у тебя как атлас, шёлковая…Ты точно произошёл от большой любви, мой Георг…»
Я уже стоял одетый. Осталось дойти до входной двери.
Симона, изображая капризность, потребовала: «Не смотри - я голая.» Я, ухмыльнувшись, отвернулся, но украдкой подсмотрел – её тело было огромным, напоминавшим статую Геракла. Симона быстро завернулась в чёрный халат, который не скрывал её неохватные мускулистые икры… Поймав мой взгляд, она, сжав губы, укоризненно покачала головой: «Ай-яй-яй, непослушный и развратный…». И рассмеялась…
У двери она поцеловала меня: «Позвони, как всё сделаешь. Это приказ…» Тут уж рассмеялся я: «Я не подчиняюсь приказам…» Симона обняла меня и шепнула: «Знаешь, что я делаю с непослушными?!..», что вызвало у меня озноб и сладкую истому, охватившую тело…

Предновогоднее настроение захватило весь институт: преподаватели почти что скороговоркой дочитывали последние лекции, на лабораторных не мучили коллоквиумами, милуя всех и отпуская пораньше. Да и среди студентов царила расслабленность – читальный зал почти пустовал, лишь самые стойкие и старательные набирали стопки книг.
Такая же умиротворённая атмосфера распространилась и в деканате. Мне без лишних вопросов выдали освобождение, взяв слово, что я нагоню пропущенное. Сказав это последнее напутствие, замдекана заулыбался:
«Ну как же?! Прямо сейчас пойдет и перепишет конспект. А, кстати, что за соревнования, да ещё и под Новый год?» Замдекана прислали всего лишь два месяца назад, и он не успел вникнуть в специфику моих частых отлучек. Секретарша, бывалая и знавшая всё про всех, пояснила: «Дмитрий Алексеевич, так это наш чемпион, главный спортсмен на факультете.» Замдекана кивнул:
«Ну, тогда чтобы без победы не возвращался.» Я, совсем уже успокоившись, заверил: «Ну уж ради чести факультета постараюсь…»
«Во-во! Правильно мыслишь, студент!» И меня отпустили, выдав заветную бумажку с факультетской печатью.

В итоге, я освободился в два часа и решил пройтись, а заодно и снова обдумать положение, в котором оказался. Меня смущала моя откровенность, но уединение само собой вызвало слова, которые сидели глубоко во мне и требовали выхода. Сказав их вчера, я почувствовал облегчение и даже свободу, но сегодня меня опять охватили сомнения в правильности моего поведения. Или может быть не все слова ещё были сказаны, а, главное, не последовало ещё то, на что я их хотел обменять?! Женщина в набедренной повязке выступала из мрака камеры, заставляя меня дрожать в ознобе от того, что я сам себе придумал. Даже наоборот - я не чувствовал униженности от того, что попаду в руки более сильной, чем я, женщины. Наваждение от подходившей ко мне едва прикрытой мускулистой женщины не то, чтобы подавляло, но высвобождало то таинственное, что скрывалось во мне, которое начинало властвовать, как только мир накрывала темнота, подобно тому, как у предков ночь отдавалась в распоряжение загадочных существ, власти которых ничто не могло препятствовать. Днём я спокойно думал о женщине, соединённой со мной неведомыми путями, но с приближением ночи меня охватывал сжигавший жар, и мускулистая женщина-палач отделялась от мрака и шла ко мне…

«Симона?! Ты как? А я уже свободен», - сказал я, как только монета с громким стуком, заглушившим ответ с той стороны, провалилась в короб телефона.
«Подождёшь полчаса?» - Симону было едва слышно.
«Там же?»
«Да. Не заблудишься?» Я возмутился:
«Ну уж окрестности-то своего института я знаю слава богу…»
«Тогда в три десять…» - голос её умирал в пространстве проводов, так что пришлось крутить трубку, чтобы доходили хоть какие-то звуки: вероятно был где-то надломлен провод.

У меня было почти полчаса, чтобы неспеша перейти Кировский проспект и добраться до главных корпусов. Но дальше я свернул на набережную Карповки, дойдя до Ботанического сада. И всё-равно я приходил, как ни медлил, слишком рано, а потому пошёл вокруг всего сада, до Невы, и, обойдя, приближался к институту с другой стороны.

В одном со мной направлении тянулись редкие группки людей. Я узнал нескольких знакомых, в том числе и девчонок, которых встречал летом в нашем институтском спортивном лагере. Девчонки выглядели куда взрослее, чем те, что будучи тогда в спортивных костюмах, ждали с деланным безразличием, когда их пригласят на танец на дискотеке. Некоторые из них на танцы одевались понаряднее – доставались джинсовые костюмы, всё, кроме платьев. И только на ногах всегда были кроссовки. По обуви можно было отличить наших от пришедших в гости местных девиц.
Я поймал несколько любопытных взглядов и потому пошёл медленнее, чтобы не быть замеченным, когда я стану садиться в машину. Я почувствовал нечто несуразное в том, что вместо того, чтобы идти под руку с молодой спутницей, сяду рядом с женщиной, хотя и необычной, но возраста моей матери. И впервые у меня закрались сомнения в правильности своего поведения…
Но, как только я увидел ожидавший меня светло-зелёный «Мерседес», все мои сомнения развеялись бесследно, и я только и думал, как сейчас меня охватит жар от присутствия женщины, вышедшей из мрака камеры…

«Ну как ты без меня?» - после вопроса меня крепко обняли и жадные губы нашли мои. Я невольно огляделся. Симона расхохоталась: «Боишься, что увидят, как тебя целует большая женщина?!» И меня вновь обожгли её горячие губы. Я успокоился, устраиваясь поудобнее на сиденье. Симона, заслоняя дверцу со своей стороны, сидела вполоборота ко мне, её глаза смеялись.
«Ну как, отвык от меня? Придётся тебя ещё раз поцеловать. И пусть все видят!» И снова я оказался в её объятиях.
Симона была одета в светло-бежевое пальто, тоже замшевое, но другого – свободного - покроя. Общим было только, что и это пальто открывало икры невероятной толщины, состоявшие из одних мышц. Я перевёл взгляд ниже и увидел на ногах Симоны были тёмно-красные кожаные сапоги, едва налезавшие до половины голени. То ли сапоги были сзади разрезаны, то ли специально так пошиты, хотя я и без того не смог бы себе представить сапоги, которые можно было полностью натянуть на икры Симоны. Надетые наполовину сапоги создавали впечатление силы, которую невозможно скрыть. И я представил себе женщину в красной набедренной повязке и мягких кожаных полусапогах…Цвет моего лица, наверное, стал приобретать похожий, как у сапог, цвет.
От Симоны невозможно было не укрыться – она проследила за моим взглядом и рассмеялась: «Грезишь?...» Что вызвало у меня только смущение от того, как она сразу понимала направление моих мыслей. А, скорее всего, она сама была такой же по сути, и мы всего только оказались на одной волне. Я подумал, что, наверное, провидение толкнуло меня тогда последовать за большой женщиной в бежевом пальто. И всего-то прошло ещё меньше недели, но мне показалось, что я уже давно знал эту женщину. Но я так и не смог бы вспомнить её лицо – только её тело, и то не полностью. Практически я не успевал разглядеть Симону полностью нагой. И в постели я только ощущал её и её силу, но не видел…

«Ты голоден, мой Георг?» - вывел меня из глубины мечтаний низкий голос. Но вопрос был, как нельзя более, уместен.
«Да, хотелось бы что-то съесть. А то, не поевши, похудею и сил потеряю.» Я уже свыкся со своим положением – вот только каким?! - и не строил из себя скромнягу. Да, мне хотелось есть и, более того, я рассчитывал, что меня завезут в какое-нибудь уютное местечко, где не надо будет отстаивать часовые очереди и глотать еду ввиду стоявших над душой с подносами жаждавших посетителей.

Так и случилось и в этот раз.
«Ты бывал в гостинице «Россия»?» Откровенно говоря, название мне ничего не говорило, хотя, помнится, я видел это слово, плывшее над домами…Но где?! Неужели на Московском проспекте..?! Но я не стал высказывать догадку, раз Симона уже произнесла название места.

Уже наступили сумерки, но я узнал впотьмах Ростральные колонны. Мы переехали Дворцовый мост, проехали по Адмиралтейскому проезду и свернули направо. Над тёмными деревьями Александровского парка висел не меркнувший шпиль Адмиралтейства. Буквально через мгновение слева выдвинулась громада Исаакиевского собора, и машина свернула налево. Я сориентировался – мы ехали по улице Дзержинского, которую мои родители упрямо называли Гороховой. И, когда, мы вырулили на Московский, я понял, что моя догадка оказалась верной – гостиница «Россия» действительно была на Московском проспекте.

…В ресторане было немноголюдно. В основном, сидели иностранцы, судя по их пёстрым одеждам. Симона ничуть не отличалась от них в своём чёрном платье – как она их всё-таки любила! – и красных полусапогах. Она покинула меня ненадолго, и я видел, с каким изумлением оглядели Симону люди, сидевшие поодаль, после чего с любопытством воззрившиеся на меня. Мне было в своём простецком наряде – пиджаке с поддетым синим свитером и таких же невзрачных брюках – неловко. Но вот Симона вернулась, и я тотчас же успокоился, точно попал в надёжные, заботливые объятья. Впрочем, пока что так всё и было – не я выбирал, а меня выбрали. Я не загружал себя думами о возможной несовместимости, хотя, нет-не, но такое мне в голову уже не раз приходило. И решил дождаться развязки, не ускоряя её.
И опять меня поразила проницательность Симоны.
«…Надо будет тебя приодеть. Перед Новым годом сходим, и я тебе помогу выбрать.», - сказала она, оглядев мой неказистый костюм, и добавила: «Заодно и руки тому оторвать, кто тебя в такой хлам пакует.» Я пожал плечами, оглядываясь вокруг и, натолкнувшись на её неподвижный взгляд, ухмыльнулся: «Мне некогда было – спорт, учёба…» Но Симона была серьёзна и даже недовольна:
«Ты ничего не понимаешь, а потому молчи и слушай меня.»
И тут она неожиданно склонилась ко мне и поцеловала меня в щёку. Я зарделся и украдкой поглядел в направлении занятых столиков: там никто и не собирался следить за нами, а вели оживлённую громкую беседу.

Обед оказался выше всяких похвал.
То ли я действительно был голоден, то ли привык съедать по три вторых, когда ходил в ресторан «Приморский» обедать по спортивным талонам, но и тут я проглотил два мясных вторых. Симона смотрела на меня вначале не без изумления, но потом развеселилась.
«Тебе надо много сил для меня,», - говорила она: «я вон какая большая, смотри ещё задавлю тебя…» Я не поддавался её насмешкам и, знай себе, только уплетал за обе щеки и совершенно не чувствовал себя отяжелённым.

Ресторан понемногу заполнялся.
Уже и соседние столики оказались занятыми и снова иностранцами, которые с бесстыдством озирали нас, но, встретившись глазами со мной, отворачивались и более не тревожили своим любопытством.

Я обидел Симону, отказавшись выпить вина
«Ты не понимаешь, это же не водка, а для создания хорошего настроения…», - огорчалась она: «Один фужер ничего не решит, да к тому же ты и хорошо поел…» Я сдался: вино – полусладкое – и в самом деле было вкусным, но я пил мелкими глотками, боясь, что нарушаю спортивный ежим, да ещё и перед соревнованиями. Впрочем, Симона сама ограничилась только одним фужером. Ела она, в отличие от меня, мало.
Несколько раз она притрагивалась ко мне под столом коленками, от прикосновения которых меня бросало в жар, что было немного усилено и выпитым, хоть и в небольшом количестве, вином. Вокруг меня чуть плыло – то ли от тепла в помещении, то ли от того же вина и чуть сильнее стал обволакивать меня шум, что всегда, как я знал, было признаком моего лёгкого опьянения. Я расстроился и сказал: «Меня от вина всегда шибает…» Она рассмеялась: «Как, как?? Что это за слово такое?...» И продолжала смеяться. Я позволил себе посмотреть на неё с сочувствием бывалого завсегдатая пьянок в общежитии:
«Такого слова не знаешь?! Прямо как нерусская…» Она чуть вздрогнула, но я заметил это и поскорее перескочил на другую тему, которая мне не давала покоя: «Симона, а чем ты таким занималась?» - я вздёрнул плечами, изображая непомерную ширину их.
«Ты интересуешься знать, откуда я меня такие мускулы?» Я было сделал стойку, услышав забавный, совсем нерусский, оборот, но вовремя сдержался и спросил: «Ты, наверное, качалась или ядро толкала..»
«Что такое «качалась»?» Я, как ни в чём ни бывало, объяснил: «Штангу поднимала, приседала, гири таскала…Примерно это всё» «А-а, поняла. Нет, я долгое время ходила зал, назывался Gym. Это ещё было, когда я не была здесь.» Меня удивило, что этот разговор вдруг выявил ворох не совсем правильно употреблённых слов, но не подавал и виду. Но она и не собиралась ничего скрывать от меня:
«Я ведь не в России родилась и очень недавно тут живу. Поэтому и немного другой выгляжу.» Для меня Симона, из-за лёгких искажений вроде бы правильной речи, как бы отодвинулась и вновь выходила из мрака, поглощавшего её…
Впрочем, так и было на самом деле: она вошла в мою жизнь внезапно, если не ниоткуда, и пока что только ещё приближалась, давая себя постепенно узнавать и рассмотреть. Я впервые внимательно стал разглядывать женщину, которой признался в сути своей натуры, еще до того, как узнал саму эту женщину.

Лицо, моложавое и будто чуть высохшее, несло на себе возраст. Причём были заметны и её собственные усилия в борьбе со всеохватывавшей победе времени над нами. Чуть провисшие щёки, что я уже давно отмечал, и более сухая, чем на молодой руке, кожа. Я вспомнил, что Симона упорно появлялась при мне на свету лишь на несколько минут, да и то при свете ночника. Мне показались эти ухищрения настолько наивными, что я именно сейчас ощутил своё превосходство над ней. Но было ли это истинное превосходство или всего лишь то, что даровано молодостью, которая – увы! – преходяща. Превосходств, и полное, надо мной Симоны состояло в её проницательности, как женщины, и в достижении тела такого, которого я бы вряд ли смог получить. Но ведь я и не скрывал, что обожал власть Симоны надо мной…И снова на меня двинулась из мрака мускулистая женщина в красной набедренной повязке…Только теперь лицо женщины скрывала красная маска…
Симона с тревогой смотрела на меня.
«Что случилось?», - попытался я её успокоить.
«Ты ведь действительно хочешь того, что мне говорил?», - спросила Симона, пригнувшись ко мне.
«Да! А ты разве сомневаешься?» Я увидел в её глазах раздумье.
«Тебе так хочется попасть в мои руки? Не боишься?» В глазах у неё зажёгся хищный огонёк, но я смело пошёл вперёд. «Я очень хочу, чтобы меня пытала мускулистая женщина…», - сказал , понизив голос, едва ли не ей на ухо. Она тихо засмеялась: «Тогда я тебя свяжу и буду пытать…» От её слов меня бросило в жар.
«Да, но я буду сопротивляться…Ты же знаешь, я умею это делать...» Она тихо засмеялась: «Я буду смотреть, как ты сопротивляешься и свяжу тебя…» И тут я вдруг сказал: «Приходи на мои соревнования…» Она задумалась: «Когда?»
«Соревнования идут три дня. Я ещё пока не знаю, сколько я продержусь… Давай я скажу чуть позже. В субботу?!» Симона, что-то подсчитывая, кивнула: «В субботу. А то мне надо будет дела сделать в пятницу и утром в субботу.» Услышанное меня несколько удивило, но потом я сообразил, что в пятницу всё-равно схватки продолжатся допоздна и до финала, учитывая особенно мою категорию, до 74, в пятницу явно не дойдет. Скорее всего, об участии в финале станет ясно в субботу, не раньше второй половины. В том, что я попаду в финал, я не сомневался. Слегка попортить выступление мне мог только Борька, а, кроме него, сильных участников я не встречал. Хотя, всё могло быть. Ну а с ночлегом не беда, даже если и не получится переночевать у Симоны. Поэтому я уверенно подтвердил: «В субботу я тебе скажу», - тут я решил проверить свои шансы на то, что проведу субботу с Симоной: «Позвоню с соревнований и расскажу, как и что…» Симона сразу разгадала мою нехитрую комбинацию: «Зачем звонить? Всё сам мне и скажешь дома…» И улыбнулась, чуть склонив голову набок.

«А как ты всё-таки стала такой?», - не унимался я? Симона пожала плечами:
«Надо не только вес тягать…» - она засмеялась – «но и питаться правильно.» И тут она с усмешкой поддела меня: «Не как ты, кто ест всё подряд, а правильно и в определённые часы»
«Понял», - ответил я, хотя так и не понял. Впрочем, мне вполне хватало моего режима, а такие мышцы, какие я увидел на Симоне, мне нравились, как ни стыдно было признаться, только на женщинах. Я не стал дальше выяснять, поняв, что Симона специально ходила в тренажёрные зал и питаясь по определённой методике. Про то, что что-то подобное существовало в городе, а, возможно, и в стране, я даже и не слыхал.

Меня заинтересовало больше то, что Симона упомянула о жизни за границей. Я мог только предполагать, как она очутилась тут. Но её нездешнее происхождение было заметно – и в её фигуре, в том, как она одевалась, в несомненной обеспеченности и явной принадлежности к иному слою людей, чем те, с которыми соприкасался я, и все, кого я знал. Такие попадались в моём институте – иные преподаватели щеголяли в модных «шмотках», явно купленных не с рук, ездили в зарубежные командировки, но и тут мне чутьё подсказывало, что Симона по положению стояла выше даже этих избранных…Дальше мне разгадывать загадку женщины не захотелось…

В ресторане тем временем собрался оркестр, заиграли танцевальные мелодии. Некоторые посетители уже вышли танцевать. Я не был настроен на танцы, да и танцевать я не умел. Симона слушала и покачивала в такт головой и даже притоптывала ногой под столом. Я не мог отвести глаз от её напрягавшейся при отстукивании такта икры. Симона видела, куда смотрели мои глаза, и поддразнивала меня. Но она сообразила, что вытащить на танец меня не удастся, хотя меня и подмывало предложить ей станцевать с кем-нибудь. Слава богу, что я не сказал эту глупость.

«Ты сыт, мой Георг?», - раздался насмешливый голос?
«О да! И сыт и пьян», - в тон ответил я. Симона засмеялась:
«Положим, что ты не пьян…» Я подтрунил над ней: «Ну ты и сама не очень-то. Разве что в пляс хочешь броситься.» Она внимательно посмотрела на меня и тихо сказала: «Придётся тебя крепко за это связать и положить отдельно…» Я поджал губы:
«Я ведь здоров, со мной не так просто сладить…» Симона свесила голову, рассматривая меня: «Тогда придётся ехать домой, чтобы после борьбы оставалось ещё время…» И после этих слов кровь бросилась мне в лицо, я почувствовал, как тесно стало моему члену.
Но это продлилось только одно мгновение…

...Пока машина прогревалась, мы целовались внутри, не чувствуя холода. Её губы были всё такими же неистовыми и жадными. Симона стонала, отрываясь от моих губ, с минуту рассматривала меня и снова впивалась мне в губы, и всё не могла насытиться. У меня уже давно прошло состояние, когда вокруг меня всё плыло и растворялось.
Похоже было на то, что мы так и не уедем: Симона не оставляла в покое мой стонавший от её свирепых ласк рот, и язык, высосанный ею, едва мог шевелиться. Член напрягался всякий раз, как моего лица касались руки Симоны…
«…Надо прекращать!..», - сказала она со вздохом: «иначе останемся тут.» Симона с этими словами надела перчатки, устроилась поудобнее, посмотрела в зеркала, поймала в том, что наверху, мой взгляд, и, сжав губы, решительно взялась за ручку переключателя.

Мы покатили по опустевшему Московскому проспекту, подсвеченному поперечными гирляндами огней. Тепло, распространившееся в салоне, убаюкивало и смежило веки…

И вот узкая, едва освещённая улица, медленно открывавшиеся чёрные ворота, узкий двор-«колодец», второй этаж на винтовой лестнице и чернота прихожей…

…Симона села на высокий табурет передо мной и протянула мне свою ногу в сапоге. Я присел, осторожно взял её ногу – одну руку на икру, вторую – на задник сапога. Симона смотрела на меня и, когда я потянул, её икра начала играть под моей рукой. Я, раскачивая сапог из стороны в сторону, снял его и поставил на пол. Симона улыбнулась и поменяла ноги: теперь другая её нога в сапоге оказалась в моих руках. И снова повторилось – икра заходила подо мной как живая, я не спешил, поглаживая голень, и этот сапог тоже встал рядом с первым.
Симона надменно смотрела на меня:
«Всё ведь умеешь…», и её рука легла мне на голову…Я положил свою руку на её и так некоторое время сидел, не имея сил подняться, пока не услышал сверху тихое:
«…Иначе я так и не успею тебя связать…» И снова жар пронёсся по мне.

…Симона отправила меня мыться, но едва я разделся и вступил под душ, как дверь в ванную комнату тихо отворилась, и передо мной вступила нагая Симона…
Боже, что это была за женщина, потрясшая меня своей мощью!
Грудь, похожая на латы, беспрестанно напрягалась. Пресс то собирался из кубиков, то растворялся в плоти смугловатого цвете. Мощные бёдра не знали ни секунды покоя и то вздувались, то с лёгким треском опадали. По рукам катались огромные шары, а плечи, обрамлённые шарообразными мышцами, казались необъятными. И да – икры! – они играли и тоже не знали покоя.
Мой член постыдно выпрямился, но Симона не обратила никакого внимания на него. Она подала мне мочалку и мыло:
«Теперь ты должен вымыть своего палача…» И встала передо мной.
Я присел и начал растирать её икры, стал подниматься выше – на бёдра, которые покрывались пеной после мочалки в моих руках. После чего я перебрался на живот, но Симона расставила шире ноги и показала глазами на своё гладко выбритое лоно.
Я коснулся его мочалкой, но, когда начал тереть, её рука накрыла мою и так замедляла меня…
…Наконец я дошёл до её груди.
Когда я провёл мочалкой по соскам, Симона напрягла бёдра, живот, и, сдерживая стон, стискивала меня, пока я не вымыл ей грудь…

…От игры её ягодиц я чуть не сошёл с ума. Я растирал их, а они всё играли, то покрываясь сложной вязью узоров, то рассыпаясь в плотную массу. Потом Симона встала на колени, и я растёр ей спину, прочерченную глубокой ложбиной сверху донизу, заканчиваясь на талии и переходя в цель между ягодицами…

…Симона, растеревшись досуха полотенцем, надела белый толстый махровый халат, обняла меня и шепнула:
«Не спеши…Как вымоешься, иди туда…» - она показала на дверь, ведущую в комнату, наполненную специфическими предметами.

…Я вошёл в пустую комнату, которую ночник обдавал немощным, не сильнее, чем от свечи, светом. И в то же мгновение из двери, что вела в спальню, вступала огромная фигура. Я не двигался с места, не отрывая взгляда от мускулистой женщины, казавшейся абсолютно голой, подходившей ко мне. Но на ней оказались подобные, как и на мне, диковинные трусы, закрывавшие только чресла, причем на женщине они выглядели как узкая набедренная повязка. Её бедра сокращались с еле уловимым звуком, похожим на то, как тянется шёлковая ткань. Ноги были босы. Открытая грудь, увенчанная острыми сосками, всё-равно походила на грудь мощного мускулистого мужчины, точь-в-точь, как у статуи Геракла. Женщина иногда потряхивала руками, на которых начинали метаться огромные шары…
Женщина, от которой пахло незнакомым тонким парфюмом, коснулась меня грудью, и меня тотчас же словно обожгло. Она положила руки мне на плечи и на пояс, притянула к себе и наклонилась. Её губы повисли на расстоянии не больше пальца – я чувствовал, как мы сближались – и прикоснулись к моим. Мои руки оказались у неё на спине, поползли ниже - вот они уже были на поясе, и словно наткнулись на вставшее внезапно препятствие…Женщина играла ягодицами, её бедро незаметно для меня оказалось сбоку от меня, и так же неспеша обвило моё бедро…Под моей икрой заходили толстые твёрдые бугры, и я, не дожидаясь, впился в её губы…
Женщина будто только и ждала этого. Её язык точно буравом вошёл мне в рот, переплетясь с моим, а её губы начали высасывать мои…Бедро, обвившее меня, напряглось, едва не раздавив моё, мощные руки, вздуваясь, стиснули меня…Я начал тихонько снимать с неё пояс.
«Не спеши…», - прошептала она и развернула осторожно меня спиной к себе. Её руки гладили мне грудь, пощипывая соски, спустились на живот, а потом, медленно, завели мои руки за спину…Я стал напрягать руки, но их держала непреодолимая сила…
...Меня вели к спальне, очень осторожно, касаясь то и дело моих ягодиц коленками или бёдрами…

У кровати меня снова развернули – теперь мы соприкасались лицами…
Её тёмные глаза стояли вплотную перед моими, губы прижались к моим…И вот я начал медленно валиться, но, словно преодолевающий законы тяготения, падал, поддерживаемый неведомой силой, и мягко пустился спиной на одеяло…
Она запустила пальцы мне под пояс трусов и неторопливо стянула их. Крайняя плоть вырвалась наружу, разогнувшись и выпрямившись. Женщина тихо засмеялась, и, не давая мне двинуться, поднялась с моего живота и начала медленно пропускать мой член в своё томившееся от вожделения лоно…
Я начал было разгибаться в пояснице, но Симона шепнула:
«Тебе надо экономить силы на завтра…Я сама…» И стала опускаться и приподниматься, собирая и распрямляя упругими нижними губами кожу на моей крайней плоти…
…Член исторгся в женщину, которая, замерев на мгновение, так же продолжила выгибаться, напрягаясь всем телом. Я мял её ягодицы, вырывавшиеся из моих пальцев – они опадали, напрягались и вдруг точно окаменели…Женщина застонала, ещё раз выгнулась и легла на меня…

…Какое-то время мы не могли сказать ни слова, а только тяжело дышали. Я совсем не чувствовал тяжесть лежавшей на мне женщины и гладил тихонько её спину, ягодицы и плечи. Её губы мягко встречали мои поцелуи, пальцы скользили по моему телу, иногда сильно пощипывая волосы подмышками. Я тихонько стонал, скорее притворившись, что мне было больно, вызывая тихий смех, раздававшийся где-то вокруг меня…
…Мне захотелось войти в неё снова, но Симона, сжав меня, прошептала в ухо: «Сегодня больше нельзя. У тебя соревнования…» И я подчинился.

Мы ещё долго перешёптывались. Симона легла рядом, повернувшись боком и обняв меня. Её бедро вкрадчиво обвило моё, придавив его невероятной тяжестью.
«Откуда ты сама?», - спросил я, рассчитывая узнать побольше о загадочной женщине, так странно и неожиданно пересекшей мне путь. Но даже вместе проводимые ночи не расположили Симону к большей откровенности, чем она себе уже позволила со мной.
«Я не отсюда. Ты это уже и сам понял. А скоро я уеду…» Её ответ меня и не удивил и расстроил – в глубине души я подозревал скоротечность наших отношений, а потому не стал настаивать, ограничившись только тем, что нас соединяло.
«Ты никаким спортом вообще не занималась? Только в тренажёрный зал ходила?» Мне по-прежнему не давала покоя её совершенная мускулатура и, даже овладев ею, я был уколот ревностью от её физического надо мной превосходства. Хотя в чём-то я её безусловно превосходил. Во-первых, молодостью, что, вне всякого сомнения, стало основой для нашей связи. Но удивительным было, что появление Симоны разбудило того самого демона, что дожидался своего часа, оставаясь до поры до времени глубоко сидящим в душе. Но теперь именно он и управлял, вырвавшись из оков…
«А всё-таки странно,», - начал я: «что я встретил тебя и неожиданно понял про свои тайные желания. У тебя тоже похожие тайны?» Симона приникла ко мне, провела по моей спине рукой и не сразу ответила: «Да. Мне всегда не хватало мужчины, которого бы я могла пытать…» Она тихо засмеялась. Я коснулся её губ, и мы надолго замерли.
«Я на тебя давно внимание обратила. Подумала, что молодой человек немного не свой среди своей компании», - продолжила она, оторвавшись от меня и продолжая поглаживать меня.
«А что, не похож на борца?», - настаивал я. Симона поцеловала меня и сказала:
«Похож, но глаза отсутствующие. Точно чего-то ожидающие…» Меня её слова удивили, но Симона, не дожидаясь моих слов, добавила: «Сам потом поймёшь…Но всё-равно ты такой сладкий…» После чего мы снова надолго застряли в объятьях друг друга.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 14-05-2022, 22:46  
Не в сети

Зарегистрирован: 02-11-2021, 21:49
Сообщения: 38
…Ночь прошла в спокойном полусне, лёгких объятьях и поцелуях и время от времени проваливанием в дремоту. Но проснулся я рано, ещё до восьми, и совершенно отдохнувшим.
Час я откровенно долёживал, прижавшись к спавшей тёплой женщине, и, как только зелёные цифры на часах перескочили за девять, тихонько поднялся.
Не спеша умывшись, я вошёл одетым в спальню. Симона уже проснулась, и я встретился с ней глазами.
«Сейчас я тебе приготовлю завтрак, а потом поедем. За час доедем как раз, а то и быстрее.» Я наклонился к Симоне, и она, прижав мою голову рукой, прикоснулась ко мне губами, но не неистово, а спокойно - так, как я давно уже замечал у своих родителей.

…Зима крепчала, и машину пришлось прогревать дольше. Я беспокойно глядел на часы, но Симона невозмутимо ждала, передав мне своё спокойствие. Тёплое пальто она накинула прямо на домашний халат, а на ноги натянула лёгкие туфельки. Поймав мой удивлённый взгляд, рассмеялась: «Я тебя отвезу на твоё «Динамо», а потом досплю ещё немного. Тебе всё-рано будет не до меня. Так что не расстраивайся.»
Добрались до стадиона «Динамо», как ни странно, очень быстро, даже несмотря на светофоры на Чкаловском, из-за чего мы дольше стояли, чем ехали. Мне разве что было неудобно показаться выходившим из заграничной машины, и Симона, сразу поняв моё скованность, объяснила:
«Я на остановке трамвая тебя высажу. А то пока разворачиваться, ты сам быстрее дойдёшь.» Но в глазах её играла насмешка над моей неуклюжей стыдливостью. И Симона не замедлила уколоть меня: «Не бойся никогда в чём-то продемонстрировать превосходство. Ты же его заслужил.»
Последних её слов я не понял, но Симона, обняв меня, крепко меня поцеловала, прошептав:
«Иди. И всех победи…» Я улыбнулся и вылез из машины.

Подойдя к воротам, оглянулся, и в этот миг зеленоватый «Мерседес» стронулся с места и пропал за поворотом. Я двинулся, чувствуя себя полным сил, к главному зданию, где должны были проходить соревнования.
На прикидочном взвешивании всё было в пределах нормы – на полкило ниже верхней границы в семьдесят четыре килограмма. Я немного боялся за перевес из-за вчерашнего сытого обеда. Но за соревнования непременно сходило два-три килограмма, так что опасность выскочить из категории отпала. Ермакович председательствовал за столом, где записывались участники.
«Ну как, боец?», - тренер был весел: «готов к труду и обороне?» Я, не в меру весело, что заметил даже лично сам, ответил: «Готов всех завалить…» Ермакович расхохотался:
«Бодрый с утра. Ну, давай, отдыхай до трёх. Но, чтобы не наедаться, а то ряху уже где-то успел нагулять.» Наблюдательность Ермаковича меня поразила. Впрочем, удивительного ничего в том не было. Осталось только провести где-то почти три с половиной часа.

Для начала я позвонил родителям. Мать, судя по голосу, обрадовалась услышав «блудного сына». Но я снова не смог точно сказать, где буду ночевать сегодня, сообщив, что у меня три дня соревнования, так что могу где-нибудь остаться ночевать в общежитии рядом со стадионом. Мать напутствовала меня, предупредив только, чтобы не встревал в подозрительные компании. Хотя, положа руку на сердце, борцы внешним видом скорее вызывали подозрение, чем самая подозрительная компания, но по поводу моих спортивных пристрастий мы с родителями давно перестали спорить.

Итак, оставалось после двадцати минут телефонного разговора ещё больше двух часов. Можно было успеть доехать до института – это всего полчаса – но бессмысленная езда только вымотала бы силы, которые надо было беречь. Надо было найти ещё и время хоть чуть-чуть перекусить, но не до взвешивания, и ограничившись кофе. Хотя за оставшиеся после взвешивания два часа до начала соревнования особо тоже невозможно было плотно есть – с набитым животом не навозишься на ковре. Впрочем, наша категория раньше семи вечера не начала бы в любом случае, потому что надо было пропустить людей в 68, другой многолюдной категории. Я решил пройтись по Приморскому парку и, если успею, то зайти в кафетерий в ресторане «Приморском», тем более, что у меня до конца года ещё завалялось несколько неиспользованных талонов.
Погода стояла мягкая, и даже слабый ветер с залива не продувал насквозь. Я всё-таки не смог миновать кафетерия, в котором собралось немало наших. Там же сидел и Борька Фомиченко. Все, как и я, не брали слишком много – кофе, какой-то бутерброд. На пирожное, которым я соблазнился, посмотрели насмешливо. Борька не преминул заметить:
«Растолстеешь, смотри…» На что я только развёл руками. В тепле в разговорах прошло ещё сорок минут, и потихоньку все начали собираться. Обратно я шёл в большой компании, болтали о чём попало. Мы все друг друга уже хорошо знали, хотя попалось и несколько неизвестных лиц. Одного я сразу оценил, как принадлежавшего моей категории, но его я никогда раньше не встречал и подошёл к Борьке: «А это что за тип?» и ткнул пальцем в новичка. Борька глянул: «Говорят, что какой-то чемпион с Махачкалы, вроде как с Герцена…»
«Видел его?» Борька ещё раз оглядел незнакомца, который понял, что речь шла о нём, и несколько раз исподлобья посмотрел на нас.
«…Не, не видел. И никто не видел. Посмотрим…» И Борька похлопал меня по плечу: «Не боясь!» Я усмехнулся. Незнакомый парень уже присоединился к своей компании, увлёкшись разговором.
Телефонная будка по пути притягивала меня против воли, что стоило усилий не свернуть к ней. Я решил позвонить Симоне после окончательного взвешивания и продолжил путь, вступив в какой-то непритязательный разговор.

В моей категории насчитали тридцать три человека, что даже Борька покачал головой: «Откуда они все только берутся?» Я пожал плечами, вспомнив неизвестного чернявого парня.
Позвонить сразу после взвешивания не получилось потому что Ермакович погнал разогреваться, после чего сам принёс чай и несколько бутербродов: «Нечего толкаться по очередям, только время терять.» Он выглядел озабоченным и, к моему удивлению, сказал: «Видел нового парня?»
«С Махачкалы-то который?» Ермакович кивнул: «Он самый. Я его посмотрел как-то. Парень неплохой, поэтому ты с ним долго не возись и не трать силы. Он хреновый партерист, там его и будешь подлавливать. Посмотрим на жеребьёвку ещё. Кому-то точно повезёт отдохнуть.» Ермакович улыбнулся и, осмотрев меня снизу, подбодрил:
«Главное, выходишь и слушаешь меня…» Я вытянулся: «Есть, товарищ начальник!» Ермакович насмешливо погрозил мне: «Но-но!..»

В разговорах, разминке время протекло незаметно. Рядом разогревался Борька – он возился с каким-то «мухачом» в партере, совершенно расслабленно, будто играя. И опять я не нашёл время позвонить, да и звонок уже отвлёк бы от настроя на борьбу.
Вывесили списки первых пар. Нашей категории всё ещё не было, Ермакович, оказавшийся тут как тут, подбодрил и велел не «перегорать». Впрочем, его совет оказался как нельзя кстати: до нас дошла очередь ещё через полтора часа, то есть, как я и предполагал, раньше семи нам начать было не суждено.

Первый мой соперник не доставил никаких хлопот: уже на второй минуте, попав на мой коронный «обвив», он лежал лопатками на ковре, видимо не поняв, как такое случилось. Ермакович был одновременно доволен и недоволен: «Провёл хорошо, но незачем сразу себя раскрывать. Тем более, что парень слабый. Хотя всё правильно – не стоит на такого силы и время терять.»
Следующего соперника я узнал только после того, как отборолись все пары. Ермакович нашёл меня сам: «Следующего тоже клади побыстрее…» Его совет был, как и всегда точным. Второй сопротивлялся дольше, даже пришлось уйти на перерыв. Ермакович тряс надо мной полотенцем и втолковывал: «Обвива не надо – переводи в партер и накатывай…» И, после свистка судьи на ковре, хлопнул меня по спине.
Создавать условия для комбинации не пришлось – парень кинулся в ноги, но не слишком проворно и попался на переводе в партер. Правда, накат не получился одним движением с переводом, пришлось брать соперника в захват и накатывать силой. Но победа снова была «чистой».

После пошли косяком более тяжёлые категории, и время подходило к девяти, как объявили, что наша категория пойдет еще на два круга сегодня. Ермакович, явно расстроенный, поддерживал меня постоянно. Я же всё никак не мог улучить минуты для звонка, что стало у меня навязчивой идеей. И вот, образовалась пауза, пока объявляли первую пару нашей категории – мне предстояло выходить в седьмой, то есть двадцать минут у меня было в резерве - , и я кинулся в фойе, где видел телефон. Возле него создалась очередь, но мне уступили, «всего на минутку!» К счастью, Симона подошла быстро. «Я уже вся извелась. Как ты?» - её голос был взволнован, что меня, как ни странно, только обрадовало.
«Я сегодня до одиннадцати точно…»
«Как всё закончится, звони. Тебя кормить?» Я уже прислушивался к голосу по трансляции – вызывали пятую пару – и отрывисто сообщил: «Да! Всё – бегу. Вызывают…». И повесил трубку, не дождавшись ответа.
На меня накинулся Ермакович: «Где шляешься?? Через пару выступать, а ты бегаешь…» И потащил меня ко второму ковру.

Пока я разогревал уши и шею, Ермакович возбуждённо говорил: «Ты с этим - с Дагестана - встречаешься. Ну, как я тебе и говорил – не возись с ним долго. Он в ноги входит, но коряво. Хотя парень сильный. Так что переводи в партер и по очкам его дави…»
И тут нас вызвали.

Крепкий чернявый парень со взглядом исподлобья, с чуть коротковатыми ногами, похожими на рычаги, с сильными руками, широкоплечий пожал мне руку и отскочил, как только свистнули. Я сразу заметил не очень высокую скорость работы его ног: они именно что годились как рычаги, но очень жёстко работали на сгибах и более сложных движениях. Меня настиг громкий шёпот Ермаковича: «Сам не лезь в атаку, пусть он идёт. И сразу переводи…»

Парень подкрался ко мне, сильно согнувшись – он был на добрые полголовы, если ещё не больше, ниже меня, за счёт коротких ног. И вдруг он рванулся руками к моим ногам. Я сторожил его выпад, тотчас же отпрянул, перехватив его руку. Неожиданно даже для меня самого, я оказался сзади и поставил его на колени. Первый бал! Я захватил, как для наката, и свесил глаза на Ермаковича, который тут же энергично замотал головой.
Нас подняли в стойку. И снова повторился тот же рывок к моим ногам, завершившийся переводом в партер. За первый период я успел набрать шесть баллов. Гонг разогнал нас по углам.
«Вот так, спокойно набирай баллы. Парень сильный, а потому не надо с ним возиться, мало ли что. А баллы набирай…» С того угла на нас неприязненно смотрели.

Во втором периоде продолжилось то же самое: соперник кидался в ноги, то с одной, то с другой стороны, но перевод в партер у меня был отработан с двух рук. Один раз он пытался подкрутить «вертушкой», но начал слишком далеко, явно испугавшись моих слишком длинных для него ног. Кроме того, он, наверняка, видел мой «обвив» и потому осторожничал.
После десятого проигранного балла соперник бросился на меня: «Да ты будешь бороться как мужчина??» Его секунданты ринулись к столу главного судьи. Туда же побежал и Ермакович, послышались крики. Мы же разошлись по углам – парень смотрел на меня, недобро прищурив глаза. Через несколько минут засвистели на нашем ковре.
Схватка продолжилась.

И тут соперник совершил ошибку. Взяв мою левую руку в плотный захват, он чуть повернулся боком, рассчитывая снова провести «вертушку». И, когда он дёрнулся дальним боком, то проделал это слишком медленно. Я присел, подскочил, опередив, к его дальней руке, подсунув в прыжке руку снизу, ему в подмышку и, обвив левой ногой его правую, резко потянул свой корпус вертикально вверх. Соперник оторвался от ковра обеими ногами, и я, в прогибе оттолкнулся от ковра опорной ногой и подлетел…
Точно в невесомости мы перевернулись и в полной тишине тело, лежавшее на моей груди, приземлилось на лопатки…Я оглянулся – Ермакович тряс от восторга руками. Вернулись звуки, и я услышал свою фамилию, когда объявили победителя. Вокруг ковра собралось много зрителей и раздались хлопки.
Но больше меня удивило поведение соперника – он пожал мне руку крепко двумя руками и обнял за плечи. Я же от возбуждение вообще ничего не соображал и не сразу понял то что мне кричал радостный Ермакович: «Молодец! Ты теперь в следующем круге свободен! Так что можешь идти отдыхать…. А вообще не ожидал…» Он хлопал меня плечам и обнимал. Подошёл и Борька: «Ну ты и гигант! Зачёт!» И пожал мне руку.

Усталость накопилась основательная. Я долго стоял под горячим душем, но возбуждение всё не проходило. Внезапно свело икру, когда я вытирался. Я непременно должен был что-то положить в рот. Ермакович будто нюхом учуял моё состояние.: «Давай, запей и укуси немного». Он налил мне чай из термоса. Бутерброд с сыром чуть-чуть вернул меня к жизни. Но ходил я по-прежнему в полубессознательном состоянии.
«…Завтра в одиннадцать взвешивание. В час продолжение. Не опаздывай. И не наедайся.» - слышалось будто издалека.

…Телефон в фойе был свободен.
Симона подошла не сразу, только после шестого гудка.
«Ты как там у меня? Живой? Ты где сейчас?» - голос её звучал будто спросонья. Мне пришло сразу в голову, что она успела заснуть, о чём я и спросил.
«Пока тебя дождёшься, задремала. Сам доедешь?» Я сам даже слышал себя будто со стороны, и как у меня с трудом ворочался язык. Услышал это и Симона.
«Выходи к остановке. Минут через двадцать-тридцать буду.» - голосу её не было ни сил, ни желания противиться. Единственное, чего я хотел – просто лечь и заснуть.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 14-05-2022, 22:47  
Не в сети

Зарегистрирован: 02-11-2021, 21:49
Сообщения: 38
…Она приехала через двадцать семь минут. К остановке вывернул знакомый «Мерседес».
Я с трудом перевалил через порог и упал на сиденье. Симона, в чёрном пальто, в таких же туфельках, в которых отвозила меня и утром, всплеснула руками: «Немедленно отдыхать!»
Я задремал сразу на сиденье, как только мы поехали.
Дальше я мало что уже помнил – я сначала отсиживался в огромной ванне, потом лежал спиной вверх, и чьи-то тёплые руки меня растирали и гладили. Я даже не мог бы сказать, съел ли я что-нибудь.
И затем провалился в чёрный, без сновидений, сон.

Тем не менее, я проснулся сам. Больше всего удивился, что на часах было только восемь с четвертью. Некоторая слабость ещё преследовала меня, но после завтрака, который Симона приказала мне съесть под страхом смертной казни, я почувствовал, что полностью пришёл в себя. Даже трудно было поверить, что вчера вечером я бы не смог доехать домой.

Симона отвезла меня к одиннадцати, как раз к началу взвешивания. И снова она поцеловала меня, как в самый первый раз, у Думы, высасывавшим губы поцелуем. После чего хлопнула меня рукой в перчатке легонько по губам: «Чтобы победил! Иначе не приму.» И, видя выражение моего лица, рассмеялась низким смехом, от которого у меня пошли мурашки.

Второй день оказался решающим, хотя прошёл для меня легче, чем первый. Дольше пришлось ждать, пока выйдут в воскресные финалы тяжелые и лёгкие категории. Затем пошли и мы. Всего я отборолся только два круга – основная часть вылетела уже после первого и потому ждать следующего пришлось недолго. Вылетел и мой вчерашний соперник. Несмотря на победы по очкам, он, после чистого поражения со мной набрал шесть штрафных баллов и выбыл. Но, уходя, он подошёл ко мне и пожелал успеха. В финал, как водится, прошёл Борька и ещё один, Назаров, бывший когда-то чемпионом Ленинграда.
В итоге, я освободился уже к шести вечера.

Я не стал звонить Симоне со стадиона, а доехал сам. На Марсовом поле я вошёл в промёрзшую телефонную будку.
«Ты где?» - был её первый вопрос. И, услышав ответ, она рассердилась: «Ну мог бы позвонить хотя-бы. И ты так и ехал, в трамвае??»
«Мне не хотелось тебя отрывать...», - сконфуженно оправдывался я: «ну да, на двенадцатом и доехал...» Симона рассердилась не на шутку:
«До чего же глупый ещё. Ничего, я из тебя это выбью…» Я не понял, но почему-то успокоился.

…Симона сжала меня в объятиях, едва я переступил порог. Я что-то начал объяснять, но она, стиснув меня, впилась мне в губы, не давая говорить. И, насытившись, поволокла меня за собой:
«А теперь отдыхать!» Я улёгся на кровать. Симона хлопотала вокруг меня, и вскоре на раздвижном столике возле кровати появились кофе, бутерброды, бананы - что было тогда редкостью -, пирожные...
Еда просто проваливалась в меня, и, опустошив поднос, я вдруг похолодел: ведь соревнования ещё не закончены, а с такого пиршества вполне можно было попасть на «провес». Симона привалилась ко мне и шепнула: «У меня есть напольные весы. Не переживай. Да и ты так потощал за эти дни. Каким же ты тогда попадёшь ко мне в руки?!» Она смеялась и целовала меня.
Потом включили телевизор, показывавший иностранный боевик. После еды и постели нелегко было встать, но я усилием воли заставил себя дойти до душа. И снова Симона положила меня в ванну и мыла меня, как младенца. Иногда она шалила и то сдавливала пальцами мои соски, а то начинала сдвигать кожу на моей крайней плоти. Отчего член мой мгновенно отвердевал. Симона снова принималась целовать меня и смеялась:
«Ой, какой хороший, ничего не забыл…»

…Я лежал подле нагой мускулистой женщины, впервые за эти дни не имея желания в неё войти. Сейчас мной владели соревнования, финал. Мы спали, обнимая друг друга. Её рука гладила моё тело всюду, где она только хотела. Я несколько раз намеревался лечь на неё, но Симона не пускала и шептала мне на ухо:
«Потерпи немного. Закончи одно дело…» И высасывала мне несильно губы своим невероятным поцелуем…

Утром я встал опять свежим. Финалы начинались в два часа, то есть требовалось быть к полудню для взвешивания.
«Приходи посмотреть на меня.», - сказал я, одеваясь. Симона точно ждала моего приглашения: «Когда ты борешься?»
«В два начало. Не раньше трёх. Часов до семи вечера, не позже. Придёшь? Я скажу на вахте, что придут. Для гостей и родственников отдельная трибуна». Симона засмеялась:
«Скажешь, что родственница придёт?» Я немного смутился: «Например…Или знакомая?!» Она прищурилась: «Скажи, что любовница…»
«А ты разве любовница? Мне кажется, что это что-то другое.» Симона, чуть откинув в сторону голову, проговорила: «Не испугаешься сказать, что любовница?» Я пожал плечами: «Да им там на вахте вообще пофигу, кто приходит.» Симона, прищурившись, внимательно посмотрела на меня: «А ты уже быстро научился, мой Георг…»
«Чему научился?», - не понял я. Она снисходительно отмахнулась: «Потом поймёшь… К трём приходить?»
«Да. В три». Симона подошла ко мне и обняла, проворковав: «Ну какой же сладкий…»

Мы подъехали незадолго до одиннадцати к стадиону «Динамо». Симона не стала высаживать меня на остановке трамвая, а вывернула к площадке возле здания, на которой уже стояли припаркованные машины – «Жигули», «Москвичи». Среди них была «Волга», на которую походил «Мерседес», о чём я и сказал. Симона громко рассмеялась: «Это не «Мерседес» похож - «Волга» похожа.» Перед тем, как выйти, я притянул Симону, вызвав у неё весёлое замечание:
«Ну наконец-то ты первым меня решил поцеловать…» И долго не отрывалась от моих губ: «Какой же ты сладкий….» Я ещё раз уточнил: «Я говорю тогда, что ко мне придут, и тебя проводят на трибуну. В три приедешь?»
«Да. Сейчас приукрашусь дома и приеду.» Я с наивной уверенностью сказал:
«Ты и так красивая, зачем тебе ещё?» Симона расхохоталась: «Какой же ты ещё маленький, мой Георг, хотя ты и борец…» Я понял, что сказал невпопад и, пробормотав невразумительно, взялся за ручку дверцы. Симона крепко обняла меня: «Я тебя ещё не отпускала…» И впилась своими жадными жаркими губами в мои… И наконец прошептала: «Иди…» После её поцелуя ноги отказывали двигаться, но Симона буквально вытолкала меня: «Иди, а то опоздаешь…» И в самом деле мы прощались почти двадцать минут.

Взвешивание прошло спокойно – участников было не больше трёх десятков. И даже Ермакович, карауливший возле весов, ничего не сказал по поводу моего опоздания. Он выглядел озабоченным и одновременно возбуждённым и сразу заставил меня разогреваться. А попутно просветил меня насчёт соперников: «Назаров – говно, старый, ленивый, да и дыхалки у него никакой. Повиснет на тебе, то только там у него шанс какой-то, потому что в партере он техничен. Но ты его не бойся – двигайся побыстрее. Переводи в партер. А там посмотрим. Но не бойся. А вот Фомиченко трудный: у него каждый мускул приём чувствует, но у него твоей скорости нет. Ты его закрути, чтобы он ориентацию потерял и тоже не рискуй – ставь в партер. В общем, на месте решим… А пока разминайся…»
Помимо меня, все остальные тоже разогревались, но интереса, как в предыдущие два дня, друг к другу не испытывали – уже знали всё о соперниках. Чуть поодаль разминался Борька, в его движениях виделась расслабленность. Назарова я так и не нашёл.

В два часа началось построение и последовал вывод финалистов на ковёр. Зрителей на трибунах поприбавилось. На гостевой, что нависала непосредственно над местами для судей, не все места были заполнены. В половине третьего объявили первую схватку самых лёгких и боролись только на двух коврах.
Я же с колотившимся сердцем, замирая, смотрел поминутно на большие часы. Вот уже вызвали следующие два пары, а на часах стрелка приблизилась к без десяти три.
Схватки перешли в третий период, на часах было уже три, и я увидел огромную фигуру, вышедшую в зал.
Она была одета в то же самое бежевое пальто, в котором я её увидел впервые. Даже отсюда, с ковра, были видны её крутые икры и красные сапоги, едва доходившие ей до трети голени. В руке у женщины была чёрная сумочка. Пышные золотистые волосы, аккуратно собранные в узел сзади, обхватывала шерстяная полоска, вместо шапки.
Впереди семенила фигура, едва достигавшая Симоне до пояса. Я следил, как Симона пробиралась на трибуну и как её оглядывали присутствовавшие. На какое-то время большинство взглядов было обращено только на неё. Люди наверняка гадали, кто был тот, к кому пришла эта невиданная никогда здесь прежде женщина. Я даже заметил некоторое оживление среди самих участников соревнований. Знали бы они все, кто находился совсем рядом сними, среди них?!
Тем не менее трезвое отношение к делу возобладало, и все занялись прежним – разминались, боролись, судили. Уже прозвучала моя фамилия в объявлении о готовности.

…И вот я в красном трико вышел под взглядом Симоны, сидевшей в каких-нибудь десяти метрах от меня. В своём синем углу уже стоял Назаров в синем трико.
Прозвучал гонг, и мы вышли из своих углов под ослепляющие софиты, от которых исходила жара и слезились глаза. Я старался не смотреть наверх, только один раз оглядел трибуну, увидел серые глаза, сжатые губы и переключил внимание на соперника…

Раздался свисток. Пожав руки, мы отскочили друг от друга и осторожно начали сближаться…
Ермакович оказался прав. Назаров, в захватах котором чувствовался опытный боец, не форсировал борьбу, предпочитая просто не дать сопернику провести движение, после чего по свистку нас поднимали в стойку или распускали захват. В такой вязкой борьбе прошёл первый период.
Ермакович в перерыве повторил практически то, что он мне уже сообщил раньше, и напутствовал: «Не бойся его, обостряй борьбу и сбивай ему дыхание…»
Выходя на середину, я вскинул голову и нашёл Симону. Она смотрела, не отрываясь, на меня…

Второй период завершился скоротечно: Назаров чуть опоздал «сконтрить», я успел не только сбить его в партер, но и тут же провести накат. В итоге получил три балла, что сломало дух Назарова. Он ошибся, как только нас поставили в стойку, не успев освободиться от захвата, а для меня - обвить ему ноги, вытащить и оттолкнуться от ковра - было секундным делом…И мой соперник мягко упал обеими лопатками на ковёр…На трибуне заорали от восторга, раздались аплодисменты. Я же ловил только один взгляд – она смотрела, не двигаясь, на меня, и я видел её улыбку.
Ермакович выбежал от радости на ковёр. Назаров, даже не особо расстроенный, поздравил меня: «Пора ведь, наконец, молодых пускать…» Даже разогревавшиеся на другом ковре столпились вокруг нас.
Я явно стал героем дня.

Когда я выходил на последнюю схватку, то ощущал настроение публики, её внимание ко мне. Поразительная тишина прерывалась только свистками, звучавшими, как в безвоздушном пространстве. И, кроме меня и женщины, наблюдавшей за мной, которой я посвящал победы, не было никого в этом зале.
И даже после того, как я взлетел, оттолкнувшись ногой, и перевернулся в воздухе, приземлившись с соперником, упавшим на лопатки, я не услышал ни рёва на трибуне, ни объявления рефери…
Подняв обе руки в знак победы, я поднимал их только, чтобы видела единственная женщина, сидевшая надо мной, в десяти метрах от меня…Женщина, единственная имевшая право на моё тело…

…Фары замигали, едва я вышел на площадку, на которой мы уже парковались утром. Машина наполнилась умиротворяющим теплом. Симона, расстегнув пальто, сидела вполоборота к дверце, через которую я проник вовнутрь. Её лицо улыбалось сдержанно. Не успел я устроиться, как она притянула меня к себе: «Какая умничка!» От её поцелуя я едва смог опомниться. Мы сидели, обнявшись, в тёмном салоне и не говорили ни слова. И вот заиграли её икры, она чуть отстранила меня и тих проговорила:
«Не сидеть же нам тут всю ночь.» Я счастливо засмеялся. Симона взялась за руль, другая рука легла на рычаг между сиденьями. Заскрежетало сцепление, и мы тронулись.

«Мерседес» бежал ровно, мягко покачиваясь, убаюкивая. Меня охватывало ощущение чего-то необычного, что должно случиться вскоре. И от взгляда Симоны, чуть загадочного, немного исподлобья, бежали мурашки по коже.
…Чёрные, точно нехотя раскрывавшиеся ворота, двор-колодец, винтовая лестница, тёмная прихожая…

…Симона садится на высокий табурет, поднимая ногу в красном сапоге. Я снимаю один, другой, проводя руками по игравшим под нею икрами. Симона встала, я присел перед ней, охватив её икры, постепенно поднимаясь, проводя руками вдоль её тела. И вот я стою перед женщиной – огромной, выше меня на полголовы, прижавшись к ней. Она играет всей своей мускулатурой – то тут, то там моё тело вздрагивает от напрягшихся бугров мышц. Мой член бьётся как в западне. Но Симона непреклонна – она берёт меня за руку и ведёт к душевой.

…Я мылся, думая о том, что должно было произойти вскоре. При этом я не без удовольствия оглядывал и натирал мочалкой своё тело, готовясь отдать его вскоре. И находил, что женщина будет очень довольна, получив власть над ним.
Надев эти плавки, «стринги», не закрывавшие ничего, кроме чресл, я повертелся перед зеркалом, снова найдя своё тело очень привлекательным, особенно когда руки будут связаны за спиной. Помимо этой необычной части одежды, я обнаружил нечто, вроде короткой туники или длинной футболки, закрывавшей ягодицы. На ней был даже пояс из тонкой тесёмки. В тунике я ничуть не потерял в привлекательности, потому что мои ноги были весьма развиты, хотя и уступали в размерах ногам Симоны. Впрочем, я так до сих пор и не видел Симону нагой при свете или в постели. Меня охватывал озноб от неизвестности…

Симона ждала одетая в толстый белый махровый халат, скрывавший её почти всю кроме икр. Едва я вышел, она взяла меня за руку и повела к двери. Я хотел спросить что-то, но она помотала головой, и ввела меня в ту комнату, где лежали верёвки и другие, непонятны пока что мне предметы. Комната был погружена в красноватый цвет. Я собрался снова спросить, но Симона приложила указательный палец к своим губам, шепнув:
«Жди…» И вышла, затворив за собой дверь.

Несмотря на освещение, меня охватил мрак. Именно тот, из глубины которого выступала женщина в моих видениях. Мне представлялось символичным, когда победитель, обладавший сильным и красивым телом, попадал в руки мускулистой женщины-палача, приходившей тайно ночью и имевшей абсолютную власть над своим пленником. Особенно возбуждало, как тот, кто побеждал, сам оказывался беззащитным в руках именно женщины, которая превосходила силой и размерами. Меня начали одолевать видения женщины, державшей мускулистого мужчину за руки, или поставившей колено ему на спину и скручивавшей ему руки и связывая их…Мой член сдерживался только плавками, но мне чудилось, что ещё недолго и он изойдет извержением жидкости…

…Начала открываться дверь.
Сперва я увидел полусапожки, чуть выше напрягавшиеся неохватные икры…Мой взгляд поднимался всё выше: ко мне медленно подходила женщина-палач, которая собиралась пытать тело мужчины, с трепетом ожидавшего её… Могучие бёдра раздувались. Даже спереди была видна чуть нависавшая над бёдрами крутая линия ягодиц. Её лоно закрывалось короткой узкой полосой кожи, свисавшей с тонкого пояска, утопавшего под торсом. Плечи закрывала кожаная накидка, достигавшая сосков. Накидка ходила ходуном под непрерывно игравшими мышцами груди. Неимоверной толщины руки жили отдельной жизнью – от едва заметных движений бегали, собирались и рассыпались шары, а от шевелившихся пальцев разбегались узоры рельефа на предплечьях. Лицо женщины было закрыто кожаной красной маской – не сплошной, а открывавшей сжатые губы и нос. Копна светлых волос была собрана в высокую шапку и обвязана лентой или кожаной на вид тесьмой…
От исступления мой член перестал расти, но меня тотчас же охватил озноб, и я представил себя пленником, которого забирала приходившая ночью женщина…

Симона подошла вплотную – она в сапожках, казалось, выросла ещё – я едва мог видеть из-за её плеча. От неё исходил запах оливкового масла – тело лоснилось при каждом мельчайшем движении. Я ожидал, что Симона меня поцелует прежде, чем будет подавлять моё сопротивление, но она, положив руки мне на плечи, тихонько надавила, поворачивая, и я развернулся к ней спиной. Её ладони коснулись моей груди, поползли вниз, ощупывая меня, и вдруг повеяло лёгким холодком – с меня стягивали тунику… Потом мои руки попали в захват, их начало оттягивать за спину, и вот их завели полностью за спину и выпрямили, от чего я согнулся. Меня держали в таком положении, точно женщина-палач наслаждалась своим превосходством над тем, кто недавно преподнёс ей свою победу. Руки мои постепенно начали оттягивать ещё дальше, я было попятился, но ягодицы мои налетели на твердое, бугрившееся напрягавшимися мышцами препятствие – мощное бедро, и руки мне вытянули очень далеко. Я от неожиданности и резкой боли застонал, но женщина крепко держала меня, и вдруг я почувствовал, что мне связывали руки…И через минуту они опустились мне на спину. Тут же меня взяли за локти и повели к стене. В темноте стены казались просто тёмными, но мы подошли к чуть отстоявшему от стены столбу, достаточном, чтобы меня привязать к нему, и я оказался снова лицом к своему палачу.
…Передо мной стояла женщина, мускулатурой превосходившая самого Геракла. Её мышцы то и дело сокращались, заставляя мой член едва ли не взрываться. Теперь я видел себя поднятым мускулистым палачом на дыбе, и я хотел этого, понимая, что такая пытка стала бы крайне болезненной для меня. Но я бился в исступлении от мускулистого тела, игравшего и напрягавшегося при пытке жертвы…
Симона подошла, держа плётку в руке. Удары оказались совсем не теми, от которых разрывалась кожа и оставались кровавые следы на теле – наоборот, удары этой плётки были вкрадчивы, как шёлк, и с каждым ударом я чувствовал, что мой член не выдержит и извергнется раньше, прежде чем погрузится в женщину...
Симона же поворачивалась ко мне то боком, то иногда спиной, играя ягодицами и икрами, отчего я впал в полное исступление. Временами она просто играла всеми мышцами – от рук до ног – наслаждаясь моим бессилием, когда я привязанный, мог только извиваться, желая её, но даже не дотронуться. Симона прикоснулась к моей груди языком, повела им к соскам и вдруг я почувствовал лёгкое покусывание – её глаза, как таинственные огоньки, горели в прорезях маски. Когда я извивался слишком сильно, её руки обвивали и держали меня, пока она медленно покусывала мне соски, поднимая лицо и наблюдая за мной…

…Она отошла к полке с верёвками и подошла, покачивая бёдрами, неся ещё верёвку. Прижав меня бедром, Симона запустила руки мне на пояс плавок и медленно сняла их с меня. Я при этом не отрывался от узкого лоскутка кожи, почти не закрывавшего её лона. И вот женщина, присев передо мной, связала мне щиколотки. Я смотрел на её необъятную спину и напрягшиеся ягодицы. И она снова встала передо мной.

Я стоял обнажённый, и казалось, что палач раздумывал, какой пытке подвергнуть жертву. Её бедро снова придавило меня, я ощутил прикосновение к чреслам, и её большие пальцы охватили мне мошонку и начал сдавливать её…Я закрутился у столба, но она привязала меня надёжно, и продолжала то давить, то отпускать мне чресла. При этом её лоно придвинулось вплотную ко мне, и мне казалось, что запах смазывавшей лоно жидкости, начинал перебивать запах оливкового масла, которым лоснилось тело мускулистой женщины-палача. Её бедро прикоснулось к моему, зашло за него и обвило сзади, подобно тому, как я обвивал бедро соперника для проведения своего коронного броска. Но это бедро превосходило толщиной, твёрдостью и мускулами все, что я видел и ощущал до сих пор. Я оказался в настоящей ловушке. Именно сейчас я был тем самым победителем, которого одолевала женщина, не знавшая, что такое борьба, но умевшая связать и знавшая, как пытать даже самого сильного и мускулистого мужчину.

…Женщина прижалась ко мне, руки её гладили мне спину, мяли ягодицы, поднялись чуть кверху и через некоторое время я почувствовал, что верёвка, стягивавшая мне запястья, ослабла. Но мои руки по-прежнему держали крепко за спиной, и меня повели к противоположной стене. Я увидел приспособление, которого или не заметил в прошлый раз, или его поставили незадолго до сегодняшней ночи: косой крест, размером выше моего роста, из деревянных перекладин. Ближе к верхнему краю с перекладин свисали петли, как мне показалось, из кожи.
Меня прислонили спиной к перекладинам, женщина придавила меня бедром, стоя боком ко мне, и, подняв мою руку, затянула петлю на запястье. Точно также она поступила и с моей второй рукой. Теперь я стоял с руками, привязанными выше моей головы, как распятый на косом кресте. Женщина присела и петли снизу, которые я не заметил, обхватили мои щиколотки. И я оказался полностью обездвижен, будучи привязан за руки и ноги к перекладине из двух досок.
Женщина-палач смотрела на меня через прорези в маске и играла мускулатурой. Мой член выпрямился, а она демонстрировала, не переставая, мне свои мускулы, каких невозможно было найти на теле самого Геракла. Насытившись моим исступлением, женщина развернулась и медленно погрузилась во мрак, играя ягодицами и напрягая икры и спину...
Я остался один, распятый стоя на косом кресте, прислушиваясь к каждому шороху и звуку.

…Из мрака вновь стала вырастать, точно вылепляясь, могучая мускулистая фигура женщины. Я не сразу понял, что с ней случилось, хотя видел полностью её тело, не закрытое накидкой. Её тело было обтянуто тонкими ремнями, спускавшимися с шеи, обхватывавшими грудь, закрывая соски. Я же во все глаза смотрел ей на пояс и бёдра – её лоно по-прежнему прикрывалось узким лоскутком кожи, развевавшимся при каждом шаге, открывая место, через которое я входил в женщину. Пояс, на котором держался лоскуток, терялся в складках двигавшегося торса. Икры же были до колен переплетены ремнями, поднимавшимися от узких туфелек, похожих на обтягивавшие ступни резиновые тапочки. Ремни потрескивали от напрягавшихся икр. В руках Симона держала плеть.

…Женщина-палач встала вполоборота передо мной, её мышцы заиграли, по согнувшейся руке покатился и образовался огромный шар, и, кожаный хвост плети ударил меня по животу. На этот раз удар был сильнее, но всё-равно не обжигавшим, хотя от неожиданности я дёрнулся. Мои руки и ноги были привязаны крепко, хотя и не затянутые полностью.
Удары продолжались сыпаться на меня с обеих сторон. Палач, не переставая играть мышцами, разворачивалась с одной и с другой полосы, неспеша поднимала плеть и била меня. Мой член из последних усилий не извергался, увеличившись до размеров, которых я даже и не мог прежде себе представить.
Наконец Симона отложила плеть, отойдя к полке, что-то оттуда взяла и, раскачивая бёдрами, приблизилась ко мне. Снова какое-то время она играла мускулатурой, после чего взяла в руку мой член и сдавила:
«О, какой он упрямый…» И, прижав меня бедром, обвив мою ногу, протянула руки к моей груди.
От её вкрадчивых поглаживаний я извивался, но Симона только тихо смеялась, проводя рукой по моему телу – от шеи до паха… Её рука поднялась ко моей груди, и мою грудь – сосок – пронзила острая боль: на соске висело нечто, напоминавшая раковину с закрывавшимися зубцами. Симона тихо смеялась и давила легонько на раковину, отчего боль уже не просто пронзала, а распространялась по моей груди, вызывая желание, чтобы сдавливали ещё сильнее…
Женщина прицепила вторую раковинку на другой сосок, сопроводив это сдавливанием груди и одновременно моей ноги своим бедром. Это длилось долго.
Симона взяла плеть и, снова играя мускулатурой, продолжила бить меня плетью, теперь уже целя в раковинки, зацепившиеся на моей груди…
Я чувствовал себя подобно легендарному победителю, попавшему в руки женщины-палача, которая с лёгкостью одерживала верх, подвергая свою жертву пытке. И жертва, оказавшись полностью в чужой власти, не хотела прекращения мучений, лишь бы узреть неистовую игру тела своего мускулистого палача…

…Закончив, Симона связала мне руки и отвела на кровать. Лёжа на мне, женщина стискивала меня руками и ногами, раздирая мне рот своим ненасытным языком и высасывая мне губы. В эту ночь она оставалась хозяйкой положения, когда, сев на мой член и понемногу пропуская его в себя, начала двигаться, опускаясь и приподнимаясь, до тех пор, пока мой член не выстрелил в неё горячей жидкостью…
И даже после этого Симона не сразу развязала меня. Ей так хотелось стать полностью моей властительницей, чтобы только она вызывала по своему желанию все новые порции жидкости в своё лоно…
И лишь, устав, она развязала мне руки, легла на спину, позволив мне войти в неё и мять её ягодицы…
От движений моего члена – вверх или вглубь – мускулистое тело женщины охватывала непроходившая судорога, посреди чего нас незаметно накрыл сон.

…В понедельник я проспал. Точнее, я не проспал, а просто не нашёл сил даже пошевелиться. Симона спала, привалившись ко мне, её рука обхватывала мне спину. Я не сразу понял, что её бедро обвивало мое, потому что не чувствовал вообще никакой тяжести.
Из-за штор сочился слабый свет, позволивший мне рассмотреть тело женщины, разделившей со мной уже несколько ночей, и которой я отдал в последнюю ночь безраздельно своё тело. Удивительно, как менялось настроение утром, после ночи, проведённой без всякого ограничения самых тёмных желаний. То, что казалось приносившим наибольшее удовольствие, вдруг открывалось совсем в другом свете и вызывавшем ничего, кроме стыда. Иной раз мне чудилось, что по моему виду можно было представить всё, чему я предавался.

Рассматривая Симону, я находил явственные признаки увядавшего тела, хотя в преддверие неистовых желаний, не отдавал себе отчёта в большой разнице в возрасте. Тогда я мечтал лишь о мускулистом большом теле, до которого достаточно было лишь коснуться. Но только сегодня, после того, как я выпустил самое своё тайное наваждение, я вдруг ощутил пустоту. Я увидел тело, хотя и сильное и атлетическое, даже очень мускулистое, но покрытое уже старевшей кожей, отвисавшей на сгибах и не натягивавшейся так же упруго, как на молодом теле. Я находил всё больше отличий от своего молодого тренированного тела, пусть даже и не обладавшего такой мощной мускулатурой. Да и, откровенно говоря, я не состязался в силе с Симоной, но я всё-таки прошёл вчера через серьёзные нагрузки для своего тела, что ставило меня совсем не в подчинённое отношение. И теперь моё тайное желание, при свете наступавшего дня, стало казаться постыдным. Я вспоминал все обстоятельства, приведшие меня в постель с женщиной, что лежала сейчас без сил, обнимая меня, и всё сильнее ощущал свою униженность. Ведь с утра, с пробуждением всегда привыкаешь настраиваться на победы и преодоления. Я понимал, что не смог бы достичь такого удовольствия, полученного с женщиной, возрастом годившейся мне в матери, со своей сверстницей. В глубине души я даже радовался обретению опыта и был уверен в том, что мало у кого из моих друзей и знакомых был такой. Но в самом же деле, нельзя же было сводить отношения с женщиной, как к соревнованию.

Теперь я обратил внимание на признаки увядания и на лице Симоны, ухоженном и подтянутом, но всё же проигрывавшем борьбу со временем. Мне даже пришла в голову мысль, что расставаться с женщиной можно только утром, когда проступают явным образом недостатки. По своей молодости, я сводил в основном недостатки к физическим. Но я, отчасти привязавшись к Симоне, откровенно эксплуатируя её временами, совсем не думал о развитии отношений, даже не допускал и проблеска мысли о расставании. Сейчас мне казалось, что всё решится само собой. Но само по себе разглядывание своей спутницы, именно с неподотчётным мне намерением найти недостатки или, по-крайней мере, удостоверить меня в своём, пусть самом незначительном, преимуществе. Пока что я находил самое главное в своих молодых годах. Материальное благополучие, в котором Симона превосходила всех взрослых знакомых, в том числе и моих родителей, меня пока что не задевало. Мне нравилось, что благополучие частью коснулось меня, но пока что не отдавал себе отчёта в причинах.
Но уже засветилось в отдалении предупреждение о расставании.

Я осторожно освободился от объятий и выбрался из постели. Как ни удивительно, лишения после бурной ночи мало отразились на мне – я не ощущал ни малейшей слабости, может быть чуть побаливали соски, да в паху. Но все эти физические усилия не шли ни в какое сравнение с тем, что доставалось на тренировках. Именно это осознание ещё раз укрепило мою уверенность в собственном превосходстве. И опять мне стало стыдно в глубине души, что дал себя использовать, хотя и сам вызывал в себе тёмные желания, если не похоть. Наступавший день вытеснял из меня всё, что ещё задержалось с ночи. Мне пришло сравнение с изгнанием духов ночи, убегавших в страхе перед солнечными лучами. И, хотя день обещал быть пасмурным, от пробуждения я только радовался. И уже я думал о предстоявших зачётах, о сессии, зная, что у меня всегда был свой дом, в котором ждали и в котором я полностью распоряжался собой и своими желаниями. Там – оставаясь наедине с собой - я мог дать себе полную волю, не боясь быть непонятым и без мучительных размышлений о чужих желаниях. Наверное, не в последнюю очередь облегчение наступило от желания освободиться от слишком интенсивных обязанностей пребывания со зрелой женщиной. Интуитивно я уже понимал и ограниченность опыта свершения желаний. Когда-то неистовое желание становится повторением пройденного.

Симона всё ещё спала. И даже в её усталости я разыскал своё превосходство, что давало мне, как я подозревал, утешение и основание для того, чтобы тихо выйти, закрыть дверь и постараться забыть всё, как уже прошедшее.
Мне удалось исполнить моё намерение.
Симона так и не проснулась. По счастью, все мои спортивные вещи остались в сумке, наполнив её запахом пота. На миг возникла досада, что не попросил Симону постирать их. Я уже освоился в квартире и легко нашёл коридор и выходную дверь. Замок был с защёлкой и, придержав пальцем язычок, я тихонько, закрыл за собой дверь.

На часах было около десяти. Тусклый рассвет, в котором растворилось солнце, пробивался через низкие неподвижные облака. Даже сам мороз не чувствовался крепким. Я пошёл пешком в институт, через Кировский мости и по Кировскому проспекту, ощутив себя отдохнувшим. И мой тихий уход не казался мне постыдным и тайным. Более того, я даже не думал о происходившем ночью, точно я освободился от всего, что ворочалось во мне долгие годы. Лишь примешивалась толика стыда, будто я использовал женщину ради освобождения от собственных наваждений. Но, по мере того как я бодрым шагом двигался по утреннему городу, перейдя широкую Неву, ото льда, который её сковывал, исходило свежее дыхание, всё, что меня сковывало, постепенно растаяло…
Теперь все мои мысли были устремлены на занятия, которые соответствовали моим молодым годам.


…Я освободился около пяти вечера, решив досрочно сдать лабораторные. Вся моя группа разошлась, и я пошёл один. И вдруг, почти свернув на Аптекарский, ту часть, которую огораживала решётка Ботанического сада, я увидел светло-зелёный «Мерседес», на том же самом месте, в ста метрах от улицы Профессора Попова, и остановился.
Я стоял и долго не мог решиться, то ли подойти и, наверное, обсуждать причину моего ухода, не попрощавшись, или пройти мимо. Мне не хотелось выяснять отношения, особенно после такого утра, когда я был наедине с самим собой, да и проходить мимо, делая вид, что не узнал, я ещё не научился. Потому я избрал третий вариант – я дождался «Десятки», автобуса, что довозил до станции «Петроградской». Автобус сворачивал на улицу Профессора Попова, избавляя меня от необходимости смотреть на ожидавшую меня в машине женщину. Автобуса не появлялся долго. Я поглядывал в сторону Ботанического сада – машина стояла там, где и была.
Автобус всё-таки подошёл раньше, и я, с облегчённым сердцем вскоре увидел дома на Кировском, на который «десятка» вылетела против обыкновения очень быстро.
Родители только спросили, как у меня дела в институте. Я же поведал о завоевании первого места на чемпионате Ленинграда, чем их весьма обрадовал. Вечер прошёл в домашней обстановке, при включённом телевизоре, но разговаривали мы о своём.

В институте оставалось доходить два ещё дня, а потом – до конца недели – сдать зачёты. Ложась спать, я с некоторым сожалением подумал, что теперь мне придётся добираться самому, при этом ещё и вставать ни свет, ни заря. Но облегчение от возвращения домой было куда более сильным. И лишь ночью ещё раз промелькнуло сожаление от того, что так я и не решился подойти к ожидавшей меня светло-зелёной машине, в которой сидела большая женщина,
Я так и не понял, что же стало тем, что оборвало так резко мои отношения с Симоной: моя ли ненасытная откровенность в желаниях, слишком ли быстрое исполнение их или моё ощущение постепенного подчинения женщине, бывшей старше меня. Я призывал объяснения, что причиной могло быть как раз несовместимость положения, те странные взгляды, что кидали на меня люди, среди которых вращалась Симона. Возможно, я чувствовал, как Симона разгадывала мои малейшие желания и помыслы. И, хотя она сама неистово отдавалась нашим общим желаниям и наваждениям, всё же сама мысль о том, что кто-то ещё знал про мою тайну, тяготила меня. Я мог только надеяться, что Симона сохранила бы в секрете происходившее между нами, но полной уверенности у меня не было. К тому же я не знал, как себя вести с женщинами такого возраста, но предчувствие, или скорее инстинкт, подсказывали про опасность, исходившую от женщины, сопротивлявшейся своим годам. То, что Симона относилась именно к таким женщинам, стало мне ясным после того, как я увидел её кожу на лице. Да и её инициатива при знакомстве хотя в самом начале и тешило моё самолюбие, но неловкость от того, что меня сопровождала женщина, настолько старше меня, не исчезала.
Я заснул, одолеваемый размышлениями, так и не убедив себя в правильности своего поступка. Но я не смог себя убедить и в обратном – продолжении связи.

Как ни удивительно, от раннего подъёма я совсем не уставал. Дальняя дорога давала очень значительное преимущество – можно было за сорок минут успеть прочитать десятка два страниц книги, пролистать конспект.
День задался хорошо с самого начала – вместо отменённой «пары» я сдал сразу два зачёта, после чего оставался только один, с которым тоже можно было разделаться ещё сегодня.

Подходя к выходу из Первого корпуса, я чуть задержался, пропуская знакомых девчонок, и, едва выйдя, отпрянул назад: «Мерседес» стоял напротив остановки «Десятки», и мимо невозможно было пройти ни с какой стороны.
Такая настойчивость меня только разозлила, разбудив во мне тот самый инстинкт, предупреждавший о поведении немолодых женщин. Я отговорился, что забыл сдать книги в библиотеку, и поднялся по лестнице на второй этаж. Мне совершенное не хотелось объясняться, даже наоборот, прощение я уже рассматривал как ещё большее унижение и неизвестно, чьё больше. Я не мог себе представить, чтобы взрослая, большая женщина, исполнявшая мои желания, унизилась, буквально затаскивая меня к себе. Даже инстинктивное понимание, что в последнем случае, я мог бы требовать от женщины почти всего, чего бы ни захотел, не преодолело моего сопротивление нажиму. Я уже точно понял про себя, что только согласие, причём обеих сторон, имело смысл. Всё же остальное, пусть и с обещанием наслаждения, было насилием.
Но мне было и неприятно скрываться и пробегать мимо. Потому я вышел к кольцу «Десятки». Когда автобус подходил к следующей остановке, напротив Первого корпуса, «Мерседес» всё ещё стоял там же, и я даже заметил бежевое пятно на водительском сиденье.

«Мерседес» караулил меня все оставшиеся дни недели.
Потом наступила сессия, за время которой я всего лишь один раз побывал в Первом корпусе. Правда, экзамен я сдавал рано, ещё до полудня, так что возможно, что меня пытались дождаться во второй половине дня.

На зимних каникулах у нас был отдых от спорта, и я съездил на неделю с одногруппниками в Москву. Потом снова затянули спорт и учёба.
Машина больше не поджидала меня возле института, что меня, как ни показалось удивительным, даже рассердило. Я уже забыл, что сам стал инициатором ухода, и исчезновение машины с искавшей со мной встречи женщиной воспринял как оскорбление. Но скоро ожидались новые соревнования – уже всесоюзный турнир, так что заняться мне было чем.

Однажды, уже в марте, когда зазвенела капель, но улицы покрывал мокрый слежавшийся снег, я, идя из института, обнаружил новую телефонную будку, в которой никого не было. И неожиданно сам для себя, вошёл и набрал номер. Ответом мне были гудки – сначала номер был занят. Это продолжалось минут двадцать. Я вышел, впустив терпеливо ожидавшего человека, прогулялся и снова вышел к будке.
На этот раз номер был свободен. Подошли не сразу. Я, услышав непривычный мужской голос, едва не положил трубку, но решился: «Алло! Добрый день. Позовите, пожалуйста Симону…» Ответ я не понял и переспросил. Мне сказали, что я ошибся номером и с таким именем здесь не проживали. Кровь отхлынула у меня с лица. Я не стал перезванивать, а вышел и дошёл до другого телефона. И там тоже я услышал тот же самый голос.

Я вспомнил, что как-то Симона упомянула о предстоявшем то ли отъезде, то ли переезде. В ближайшую субботу я поехал рано на улицу Халтурина и стал дефилировать по ней, не теряя из виду дом с черными воротами, но так за несколько часов и не увидел ни большую женщину с золотистыми волосами, ни выезжавший «Мерседес»…


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 15-05-2022, 02:22  
Не в сети

Зарегистрирован: 04-10-2010, 01:36
Сообщения: 320
Откуда: Riga,LR(Latvja)
Читается легко и с удовольствием.И мир ушедшего Ленинграда передан великолепно.
Да и ваша героиня Симона удачна даже в деталях. Женщина за сорок и ее любовник студент переносят в то время-
кажется могут встретися в зимней толпе пешеходов идущими то к обычной кормоточке то к элитному подвальчику...

_________________
С уважением.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 15-05-2022, 03:23  
Не в сети

Зарегистрирован: 02-11-2021, 21:49
Сообщения: 38
Уже всё осилили?) Но "кормоточка"... - я такого слова не слышал.))


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 25-05-2022, 14:23  
Не в сети

Зарегистрирован: 04-10-2010, 01:36
Сообщения: 320
Откуда: Riga,LR(Latvja)
Ваши рассказы читаю с удовольствием.Стеноланию прочел одним глотком.Единственный вопрос к вам возник у меня не склонны ли вы илюстрировать их?
В сети рисунков сильных мускулистых женщин не мало.
Я чужие рисунки пробую включать в свои новелки в качестве илюстраций.Да и сам пробую илюстрировать чужие рисунки
своими рассказами к примеру рисунки Алессандро. Он даже одобрил мой рассказик комментарий к его серии рисунков
названный мною "Два дюйма".Мне было бы интересно Ваше мнение о этом рассказике . Дабы не засорять форум с удовольствием прочитал бы ваше мнение в разделе ЛС . После исчезновения сервиса илюстрации в моей странице исчесли,
но на странице Алессандро они живы- восстанавливать рисунки другим сервисом трудоемко.Но часть я уже восстановил.
Последнее мое восстановление илюстраций в рассказиках с названием "Нико" и "На Восток от Рима" закончил недавно.

_________________
С уважением.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 25-05-2022, 16:09  
Не в сети

Зарегистрирован: 02-11-2021, 21:49
Сообщения: 38
Наверное, было бы интересно проиллюстрировать, но нужно, как мне кажется, специально изображать, по теме произведения, а не просто брать готовые рисунки из сети.
Я задумал всего 3-хчастный цикл "Стенолания", почти готова 2-я часть и есть идея 3-й. Вообще-то было бы хорошо издать отдельно книгу с такими произведениями иллюстрированную. Думаю, что вызвала бы спрос, судя по количеству обращений к моему рассказу. Тем более, что эротические эпизоды достаточно ограничены и без изобилия лишних деталей. О чего эротика только выигрывает: всегда должно оставаться недосказанное, особенно в таких чувственных материях.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 26-05-2022, 01:06  
Не в сети

Зарегистрирован: 04-10-2010, 01:36
Сообщения: 320
Откуда: Riga,LR(Latvja)
Маленький вопрос - эта дама может послужить илюстрацией к вашей героине.
С моей точки зрения чуть за сорок и достаточно мощная .
Изображение
Интересно ваше мнение.

С интересом.

_________________
С уважением.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 26-05-2022, 02:00  
Не в сети

Зарегистрирован: 02-11-2021, 21:49
Сообщения: 38
Фотошоп, конечно, но почему бы и нет?!) Вы так хотите проиллюстрировать рассказ?)


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 16-12-2022, 16:07  
Не в сети

Зарегистрирован: 04-03-2012, 02:57
Сообщения: 1090
Откуда: Литва
От души спасибо. Написано душевно, страстно. Повествование затянуло. Главное, чувствуется основательность и талант автора. Это 100% не графомания - нет присущей поверхностным рассказам небрежности. Главное, что понравилось - как изображен психологизм развивающихся отношений (и что это развитие вообще есть). Простое действие, слово, совершеннные и сказанные в нужный момент, окрашивают отбошения и передают внутренний мир героев лучше длинных рассуждений. Тут нужно чувство и талант. Подумалось даже, что написано женщиной или при активном ее участии. Работать, конечно, есть над чем, но мастерство - плод великих трудов. Тот же Мопассан, которого я цчитаю непревзойденным мастером слога, написал тысячи газетных статей, совершенствуя себя в литературе. Лично мне было быинтересно узнать, как бы могли развиться эти демонические отношения героев. Об таких отношениях рассуждали многие творцы и чаще всего они приводили к смерти или увечью мужчины. (Горький "Старуха Изрегиль", фильм Нагисы Осимы по реальной истории "Империя чувств", "Горькая луна" Поля Верховена). Женщины - хищницы и собственницы в чувствах, а Симона, понятно, что сильная, опытная и умная хищница, демоническая натура, пробудившая в юнце демонов, к встрече с которыми он еще не был вполне готов...

_________________
Красота жизни в том, что все зависит от нашего взгляда на нее...Это самое большое чудо! А секрет в том, как сохранить этот взгляд....примерно так...))


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 05-03-2023, 17:27  
Не в сети

Зарегистрирован: 02-11-2021, 21:49
Сообщения: 38
Как насчёт того, чтобы автору прислать благодарность?) Я был бы не против..))


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 15-03-2023, 12:41  
Не в сети

Зарегистрирован: 28-05-2007, 13:33
Сообщения: 2332
Откуда: Северная Столица
Попробуйте разместить здесь свои реквизиты, может кто и пришлет немного. Хотя я бы особо не надеялся. Я не должен это писать как админ нашего форума, но истина дороже: Мне кажется было бы перспективнее начитать свои рассказы (своим голосом. или компьютерным движком) на канале в Йотубе, чтобы там деньги присылали. И конечно, как-то раскручивать там этот канал.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 16-09-2023, 20:28  
Не в сети

Зарегистрирован: 02-11-2021, 21:49
Сообщения: 38
Кто бы ещё написал отзыв..)


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Стенолания...
СообщениеДобавлено: 26-09-2023, 23:44  
Не в сети

Зарегистрирован: 04-10-2010, 01:36
Сообщения: 320
Откуда: Riga,LR(Latvja)
Постоянный посетитель форума с интересом читаю ваши повествования.Нравится неспешность повествования и необычность ваших героев и их чуств.

С уважением.

_________________
С уважением.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 35 ]  На страницу Пред.  1, 2

Часовой пояс: UTC + 4 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
Powered by Forumenko © 2006–2014
Русская поддержка phpBB