...Вошли все три палача. Их тела уже лоснились, узкие набедренные повязки стягивали пояс. Всё мое внимание было приковано только к женщине-Геркулесу, и она, как и во все дни, что я её видел, оказалась опять несравненной: испарина покрывала мне лоб, тело отказывалось подчиняться от одно только вида ягодиц и икр. Но и её спина, руки и живот тоже вызывали неистовые желания. Я даже не мог полностью осознать, что я уже владел этим телом. Похожее желание вызвала и квадратная помощница. Новая же гостья оказалась ростом мало уступавшей Геркулесу, но от её тела не веяло той сладкой истомой, как от тел двух других. Хотя и она вызывала желания, но смутные и непонятные… Геркулес и квадратная помощница обняли ту, которая разделила со мной ложе в последнюю ночь. Я почувствовал себя выброшенным, но дождался: Геркулес, выходя, поймала мой отчаянный взгляд и подмигнула мне. И тут же я ощутил себя спасённым – я снова буду принадлежать этому телу, которое меня мучило. Вслед за палачом посмотрела на меня и её невысокая помощница, и в её взгляде я тоже увидел такое же обещание… Я остался с новой, хотя уже и отчасти знакомой, женщиной. Набедренная повязка сделала её даже более нагой – едва прикрытое узкой полоской лоно казалось вызывающе призывным. Покрытое коричневым маслом тело, казалось, переплеталось двигавшимися и тянувшимися верёвками, точно змеи. Её лицо носило такое же выражение отстранённости, что и вчера, когда она подошла ко мне с верёвкой в руке… Женщина открыла дверцу, наклонилась - я увидел, как натянулись её ягодицы, плетёные мышцы которых выпирали под кожей, и тут же залоснились. Бёдра и икры напряглись – и она вступила в тесный проём и исчезла. Оставленный своими мучительницами, на удивление, ставшими уже единственными близкими людьми в этом месте, затерянном посреди дворцы, я рисовал себе самые мрачные картины предстоявшей ночи. Я прислушивался к звукам за дверцей, но, кроме шороха, ничего не различал. Женщина, нагибаясь, входила в покой обратно. Она, выпрямилась и стала высокой – выше меня. Её тело играла мускулами. Она медленно подходила ко мне. Я ждал её, не двигавшись с места. Женщина встала передо мной, обдав меня лёгким запахом можжевельника, и положила мне руки на пояс. Я выпрямился, и женщина развернула меня и медленно взяла мои запястья, оказавшись у меня за спиной. Вот она взяла меня за локти, подняв мне руки выше, и неторопливо повела к двери. Мне пришлось согнуться, прежде, чем попасть внутрь комнатки. Она не выпускала меня ни на миг. В комнате он подошла вплотную, и я почувствовал её жёсткие бёдра, больно прижавшиеся к моим ягодицам. Она выпустила меня, чтобы взять верёвку, и, схватив меня снова сзади, связала мне руки. В этот раз она не использовала всю свою силу, хотя руки оказались больно стянутыми. Оставив меня связанным, она снова отошла и приблизилась ко мне спереди. Её рука держала мою голову, другая засунула кляп в рот… Обхватив меня, что её грудь притиснулась к моей, она завязала ремешки мне на затылке. Некоторое время она осматривала меня и повела к ложу. Я лежал на спине и смотрел, как она, нагнувшись снова показав напрягшиеся спину и ягодицы, связывала мне щиколотки. Осмотрев меня со всех сторон, она зажгла ещё два факела и оставила меня снова одного. По её внешнему виду я сделал вывод, что стану вновь свидетелем пытки несчастного узника. Так и случилось.
В застенок привели женщину, как и вчера, в тунике. Палач, подступив к ней, раздела её, не оставив даже набедренную повязку. Я залюбовался атлетическим телом новой узницы, что даже не подумал, что это прекрасное тело сейчас должно было подвергнуться истязаниям. Палач связала узнице руки и спустила ниже верёвку. Узница, стараясь держаться, дрогнула, когда палач привязала верёвку к рукам. Палач отступила на два шага, встав спиной ко мне, и потянула. Руки узницы поднялись выше плеч и после лёгкого рывка палача, узница повисла на руках. Мускулистая женщина-палач сегодня снова была беспощадны – она поднимала и опускала жертву, встряхивала. Узница стонала, но не теряла сознания. Палач укрепила верёвку, в руках у неё появилась плеть, которой она стала хлестать узницу. Палач своей широкой спиной и массивными бёдрами и ягодицами закрывала от меня пытаемую, и я стал разглядывать женщину-палача. На её руках вздувались мускулы. Играли ягодицы и становились в мгновение ока толстыми икры и через мгновение опадали. Её тело было живым и желанным. Во мне боролись ненависть и боязнь её и, с другой стороны, я представлял, даже знал, какая она сама была слабой и робкой, когда мужской член пронизывал её… И такое странное присутствие в одном теле желания истязать и желания принадлежат, приводило меня в похожее исступление, как и с женщиной-Геркулесом. Я поневоле сравнивал оба тела пытавших меня женщин и на этот раз не мог отдать предпочтения ни одной. Хотя ягодицы Геркулеса и сводили меня с ума.
Пытка тем временем закончилась – узница обессилела, и палач развязывала её, лежавшую на полу. Вынеся полубесчувственное тело, палач вошла, согнувшись в дверь, и остановилась посреди комнаты –в глазах её поблёскивали огоньки любопытства… Мне показалось, что её сила не насытилась одной только пыткой – ей требовалось выпустить ещё, нерастраченную, мощь. И испытать свою мощь она могла только на мне...
|